Интервью | Юность балета

Анастасия СМИРНОВА: «Хочется, чтобы искусство балета всегда оставалось актуальным»

Анастасия Смирнова – солистка балета Михайловского театра (2020-2021 годы – прим. ред.). Лауреат международных конкурсов. В 2020 году окончила Академию Русского балета им. А.Я. Вагановой c отличием, выпускница легендарной Людмилы Ковалевой. Корреспонденту АртМосковии Анастасия рассказала, почему выбрала именно этот театр, о своем педагоге, о важности саморазвития и дальнейших планах.

– Как вы попали в труппу Михайловского театра? Просматривались ли в другие театры, в частности, в Большой и Мариинский? Хотели бы вы работать в зарубежном театре, или рассматривали только российские театры для себя как основные после окончания учебы? Почему выбрали в итоге Михайловский в Санкт-Петербурге?

В Михайловский театр меня пригласили работать за месяц до начала пандемии – в феврале. После того, как у меня прошли «Щелкунчики», и я станцевала Фею Кукол в Мариинском театре (новогодние спектакли учащихся Академии Русского балета имени А.Я. Вагановой – прим.). Предложили исполнять сольный репертуар и в качестве педагога-репетитора Людмилу Валентиновну Ковалеву, которая может со мной работать в течение сезона. Мне понравились такие условия, я начала думать.

В конце марта 2020 года началась пандемия, и возможности просмотреться в театры не было до того момента, как они все снова начали работать. Поэтому я подумала, что такие условия, как мне предложили в Михайловском театре, в других театрах, возможно, и не предложат. И я согласилась в апреле на предложение, уже понимая, что буду работать именно в этом театре.

Меня так же приглашали и в Мариинский театр на просмотр после окончания карантина, была возможность просмотреться в Большой театр… Но, учитывая, что пять месяцев мы не занимались в Академии, а поддерживали физическую форму дома, у меня был страх, что я могу показаться не достаточно хорошо. Что руководитель может не увидеть мои возможности. Поэтому я решила пойти в Михайловский театр.

– Вы рассматривали отъезд за границу? Или исключительно российские театры?

Заграницу именно в данный момент нет. Во время обучения было желание уехать работать в европейские театры, но к выпускному классу таких мыслей уже не было. Тем более, что в России в театрах очень разнообразный репертуар, много классических балетов, а также каждый год себя проявляют современные хореографы в своих постановках. Пока молодой, нужно танцевать как можно больше. А в будущем можно попробовать работать и в зарубежных труппах. Меня на данный момент все устраивает.

– Какая обстановка в Михайловском театре? Более старшие коллеги вас поддерживают, помогают, или с их стороны ощущается отношение как к конкурентке?

– В Михайловском театре очень позитивная и доброжелательная обстановка. Меня постоянно поддерживают. Здесь работает мой школьный учитель по дуэтному танцу – Михаил Сиваков. Он мне постоянно помогает на репетициях и ходит на мои спектакли. Но даже если женская половина коллектива и почувствовала конкуренцию, то она здоровая. Эта конкуренция поднимает профессиональный уровень труппы. Все это понимают, поэтому конфликтов нет.

– Что больше всего запомнилось за первый год работы в театре? Были яркие события?

– Столько всего было, даже сложно что-то выделить. У нас до того, как открылся театр, был концерт, посвященный Айседоре Дункан. Он проходил на сцене Эрмитажного театра, на нем не было зрителей, шла прямая трансляция. Это был очень интересный опыт, я танцевала в дуэте с артистом Михайловского театра Павлом Савиным. Мы с Людмилой Валентиновной Ковалевой буквально за неделю подготовили па-де-де «Диана и Актеон». Недавно в НОВАТе был гала-концерт, месяц назад. Для меня это новая сцена, я ездила с Большим классическим па–де-де на музыку Обера, танцевала с Леонидом Сарафановым. Также моим партнёром в некоторых спектаклях был Иван Васильев. До сих пор в шоке, что выступала на одной сцене с мировыми звездами балета.

Сейчас буду участвовать в вечере-посвящении Людмиле Ковалевой от Дианы Вишневой (вечер прошел 8 июля в Мариинском театре – прим.ред.) Для меня это большое событие. Хожу в Мариинский театр на репетиции и уроки, вижу, как работают здешние артисты. Это все очень интересно. Присутствую на всех репетициях с Людмилой Валентиновной. Па-де-катр репетируют Диана Вишнева, Кристина Шапран и Анастасия Лукина. Cлушаю все замечания, наблюдаю за Дианой Вишневой, как она танцует. Пытаюсь что-то перенять. Это огромный опыт…

– Людмила Ковалева, – какая она? Какие качества у нее присутствуют, что ее отличает от других педагогов? Насколько она требовательная и жесткая к ученицам своего класса?

– Самое главное отличие Людмилы Валентиновны от других педагогов – это большая любовь к нашей профессии. Она живет балетом, и поэтому такой выдающийся результат ее работы с ученицами. Я заметила, что в классе она относится ко всем одинаково, у нее нет любимчиков. Она всем готова помочь.

Если ребенок желает научиться балету, реализовать свои возможности, то она всегда может дать совет, порепетировать, поддержать ученика. Она радуется успехам всех девочек из нашего класса, даже тех, кто уехал в другие города.

Как педагог она требовательная, даже не строгая, а именно требовательная. Она прорабатывает каждое движение, позиции ног, каждую мелочь. Даже положение головы. Поэтому образ у исполнителя получается более полным.

Я даже сравниваю, как мы работали с ней во время учебы в Академии, и как сейчас в театре. Если в академии она больше давала балетную базу, ее волновало, как мы владели нашим телом для работы в театрах, то есть она готовила нас к театральному репертуару технически и физически. Сейчас, когда я уже работаю в театре, мы занимаемся с Людмилой Валентиновной творчеством. Она прорабатывает со мной каждую роль, переживает за спектакли, несет ответственность. Сейчас ты можешь совместно с педагогом добавить в роль что-то свое, можешь отыграть по-другому. Она может дать тебе совет по спектаклю, проанализировать персонажа, помочь понять эмоциональное состояние героя. В школе, конечно же, дают общие вещи из-за учебной программы. Такой возможности вникнуть в роль как сейчас не было.

Безусловно, Людмила Валентиновна потрясающий педагог. Она движется вместе со временем, не оставаясь в старой советской школе. Все время добавляет в свою методику что-то новое, постоянно смотрит на возможности класса. Если у кого-то прыжок маленький, то она пытается давать больше прыжков, чтобы дети «распрыгивались». Если есть проблемы с подходами или с правильностью постановки бедер, то она тоже дает определенные упражнения, чтобы дети могли быть профессиональными артистами балета на выпуске.

– Из вашего класса в Академии Вагановой все в итоге устроились в театры, или кто-то оставил карьеру балерины? Где учатся и работают сейчас ваши одноклассники? Вы следите за карьерой друг друга?

– На самом деле, есть выпускники, которые оставили балет из-за того, что не сложилось с просмотрами в театры. Кто-то не захотел уезжать, из большого города, поэтому поменял профессию. Но большинство выпускников трудоустроились по профессии, процентов 70 нашего курса. В Мариинский театр попали, в Театр балета имени Л. Якобсона, в театр имени Б. Эйфмана, некоторые уехали в театр в Cамаре.

– Пандемия 2020 года (в год, когда был ваш выпуск) сильно повлияла на все сферы. Как в Академии проходили выпускные экзамены? Как учащиеся поддерживали форму в карантин? В театре, как я понимаю, лишь после лета начались полноценные репетиции и классы… Были ли у Вас сложности в плане нагрузок после перерыва? Или наоборот, перерыв повлиял положительно?

– Пандемия на наш выпуск очень повлияла. У нас не было никаких экзаменов, никаких выпускных спектаклей, где бы нас могли увидеть руководители театров и, может быть, заинтересоваться как потенциальными артистами своих трупп.

В этом плане было обидно, что наш выпуск остался незамеченным. Меня до сих пор постоянно спрашивают: какого ты года выпуска? Никто о нашем выпуске в балетной среде не знает.

Сам выпускной у нас был очень скромный – просто вручили дипломы в школьном музее. Николай Максимович Цискаридзе сказал, что вы невезучий выпуск, проявил сочувствие к нам. Для него и для нас было неизвестно, как пандемия скажется на мире в целом.

– Торжественного выпускного так и не было? Николай Максимович обещал что-то сделать в Екатерининском дворце…

– Так ничего и не сделали. Сперва перенесли на осень, затем на зиму. Потом дали обещание провести выпускной через 10 лет. К 10-летию выпуска. Но это уже будут не те эмоции, которые появляются при завершении обучения в академии довольно праздничные. Именно с нашим выпуском так вышло, что мы попали в то время, в которое началась пандемия, и все связанные с ней ограничения. Поэтому нам и приходилось выбирать театры, где тебя возьмут и дадут возможность танцевать. Так как директора и педагоги не видели выпусников на государственных экзаменах, не знают о талантах.

Для выпускников этого, 2021 года, сделали всё по традиции – и торжественный выпускной, и экзамены. Все, как и было до карантина.

– Вы участвовали в конкурсах и получили премию фонда Дианы Вишневой и выиграли Vaganova-PRIX. Что дает участие в конкурсах, какие преимущества и перспективы открываются после победы? Планируете ли вы участвовать в балетных конкурсах в дальнейшем?

– В школьное время конкурсы были необходимы, чтобы выделиться, для развития своих возможностей. Во время учебы, в Академии, мы на занятиях больше делаем балетный урок, характерный танец, урок дуэтного танца или упражнения по гимнастике. Во время учебы нет большой возможности потанцевать что-то из театрального репертуара, вариации. Были спектакли на новый год – «Щелкунчики», и на выпускной. Но в 5-9 классе я не принимала участие в новогодних спектаклях, потому что я была в промежуточном классе, который не принимал участие. Тогда и появилась возможность попробовать себя в чем-то новом, выучить новые вариации, попробовать сложные технические элементы. Так же для конкурса предусмотрен более усложненный урок – по программе выпускного класса.

Когда ты получаешь премию от Дианы Вишневой, тебе это, конечно же, дает эмоции и уверенность в себе. Когда с тобой общаются судьи – известные в прошлом артисты и ныне руководители, хвалят тебя, радуются, что растут такие способные дети и достойная смена поколению.

После конкурса даже Николай Максимович стал давать мне роли в спектаклях АРБ. На 2 курсе я исполнила партию Маши, хотя обычно эту роль танцуют на выпускном. Он мне дал возможность станцевать в «Сюите в белом», па-де-труа. Когда директор заходил на класс, то многое было не видно. А на конкурсе в танце все уже воспринимается по-другому: можно увидеть более полно и технику исполнителя, и артистизм, и подачу на сцене.

На втором конкурсе у меня уже была конкретная цель – выиграть для себя, «для галочки». И так сложилось, что мы с Сашей Хитеевой поделили первое место. Она сильная выпускница, я сильная ученица. Я даже была рада, что мы поделили с ней первую премию.

Для себя, для статуса, для званий конкурсы необходимы. В школьное время просто нужно, чтобы тебя увидели и запомнили.

Я так же ездила и на конкурс «Русский балет» в Москву, в жюри сидели руководители Большого театра, Махар Хасанович Вазиев, Михаил Леонидович Лавровский, Марина Константиновна Леонова, Николай Максимович Цискаридзе. Я была счастлива выступать перед ними.

Но в данное время я не планирую нигде участвовать. И вот еще почему. Раньше на конкурсах постоянно присутствовали руководители из других театров, которые могли позвать тебя в труппу или приглашали выступать на их сцене. Сейчас этого нет. Балетные конкурсы, к сожалению, потеряли свой статус и значимость. Сейчас больше развиты социальные сети, в которых нужно себя постоянно продвигать. Люди все больше сидят в интернете, и я понимаю, что мне необходимо развивать свои страницы. Если ты хочешь, чтобы тебя знали и в профессиональном круге, и заметили. Кроме того, на нас ходят зрители в театр, они нас так же узнают из соцсетей, а для театра важно, чтобы постоянно был полный зал. Поэтому, мне кажется, сейчас конкурсы отошли на второстепенный план. Возможно, я ошибаюсь… Хорошо, когда в программке под твоим именем написано «лауреат международного конкурса». Но это сейчас не так важно, чтобы быть любимым зрителями.

– Есть ли у вас роль-мечта? И есть ли любимая постановка, в которой уже сыграли или планируете?

– Невозможно выбрать любимую роль среди всех. Все роли для меня интересные. Возможно, в будущем, когда уже будет большой опыт и репертуар за плечами, то тогда появится любимая роль или любимая постановка. Безусловно, есть партии, которые легко даются и больше подходят под твое амплуа. Но я считаю, что балерина должна постоянно развиваться и пробовать себя в чем-то новом.

Если говорить про этот сезон, то у меня была роль-мечта, я не думала, что так быстро все сбудется. Две роли – Лауренсии и Китри. Так cложилось, что я получила возможность станцевать их обе сразу же в первом сезоне. Это было счастье! Я очень благодарна за это руководству. Но я бы не сказала, что мне было неинтересно исполнять другие роли. Например, Гамзати, Машеньку или Сванильду. Я была очень рада, что смогла себя попробовать не только в тех ролях, в которых чувствовала себя уверенно, но и в других.

– У вас плотный график репетиций и выступлений. Есть ли время на хобби, на саморазвитие? На что-то еще хватает времени кроме балета? Как проводите свободное время, когда оно появляется?

– Да, конечно, хватает. Я занимаюсь английским языком, потому что знание языка необходимо в нашей профессии. Ведь мы работаем с зарубежными постановщиками. В Михайловском театре художественный руководитель и постановщик Начо Дуато, и он общается с труппой на английском языке. И его помощник Гентиан Дода, мы с ним иногда репетируем, и он так же считается ответственным за репертуар театра.

Я нахожу время и на посещение выставок, и на чтение книг. Развиваться всегда возможно.

После выпуска из школы я не пошла сразу получать высшее образование, так как понимала, первый сезон в театре будет очень насыщенный и непростой. Придется постоянно учить новые роли и смотреть видеозаписи. Было бы тяжело совмещать это все с получением высшего образования. На следующий сезон уже понимаю, должно быть проще, будет возможность дополнить свое образование, так как мой репертуар расширился. Появится больше времени на себя.

Мне повезло, что у меня не настолько плотный график, и есть время на отдых. Когда появляется свободный день, в первую очередь я иду в спа. Тело артиста балета очень устает за неделю нагрузок. А вода и сауна в этом очень помогают.

– Есть ли у вас кумиры и люди, на которых вы ориентируетесь в жизни и профессии?

– Конечно, их очень много. Мой самый главный кумир – это Диана Вишнева. Мне постоянно о ней рассказывает Людмила Валентиновна Ковалева, так как она работала с ней 30 лет. Рассказывает о ее творческом пути, о развитие ее карьеры, как она работает над ролью, с кем она работала из педагогов и артистов. Тем самым я не просто узнаю что-то интересное для себя, но и продумываю свой профессиональный путь развития.

Если говорить о других исполнителях, это Наталья Осипова, и балерины Мариинского театра – Виктория Терешкина, Олеся Новикова. Мне нравится Евгения Образцова из Большого театра. Сильви Гиллем, Марианела Нуньес, Ульяна Лопаткина, Екатерина Максимова, Майя Плисецкая. Я до сих смотрю старые записи с Плисецкой, что-то подчеркиваю для себя.

Когда готовилась к балету «Дон Кихот», то пересматривала все записи с предыдущими исполнителями роли Китри: Осипову, Плисецкую, Максимову, Павлову… У меня был огромный список балерин, кого я хотела увидеть в этой роли. Обязательно смотрела записи с Дианой Вишневой, так как Людмила Валентиновна с ней репетировала Китри.

– Ваши пожелания поклонникам и любителям балета?

– Cамое главное пожелание – быть здоровыми. Ведь здоровье всем необходимо. Еще получать удовольствие от наших спектаклей, потому что мы всегда стараемся, мы всегда хотим, чтобы зрителям понравилось, чтобы они получили от нас энергию и положительные эмоции. Чтобы люди оставались преданными театру, любили искусство. Чтобы наше искусство балета всегда оставалось актуальным, развивалось дальше.

– Спасибо большое за интервью!

Беседовала Анна (УШТАН) ВОРОБЬЕВА,
Фото – инстаграм Анастасии СМИРНОВОЙ @anastasiia_smirnova_

Источник – сайт сетевого СМИ artmoskovia.ru.

Знакомьтесь, балерина Мария Хорева – в 18 лет уже первая солистка Мариинского театра и амбассадор Nike

Карьера балерины развивается с космической скоростью: в первый же сезон в Мариинском театре выпускница Академии им. А. Я. Вагановой стала первой солисткой и вышла в главных партиях в балетах «Аполлон», «Пахита», «Щелкунчик», «Драгоценности» и «Корсар». Все ждут, что будет дальше.

За несколько месяцев до окончания учебы в прошлом году вас уже пригласили в труппу Большого театра. Но вы все-таки выбрали Петербург и Мариинский театр.

Да, год назад мы с Академией ездили выступать в Большом театре на фестивале в честь Мариуса Петипа. Там был организован просмотр, после которого Махар Хасанович Вазиев (руководитель балетной труппы Большого театра. — Прим. ред.) пригласил меня работать. Конечно, мне было очень лестно, но Юрий Валерьевич Фатеев (исполняющий обязанности заведующего балетной труппой Мариинского театра. — Прим. ред.) предложил подготовить премьеру в Петербурге, в процессе работы над которой все и решилось: это мой родной город, здесь живет моя семья, которая меня очень поддерживает, и в Мариинском театре я танцевала с первых классов.

Учащиеся Академии традиционно участвуют в спектаклях театра, а в каких балетах были заняты вы?

Сначала были балеты «Шурале» и «Сильфида», роли карликов и всевозможной нечисти, потом спектакли «Сон в летнюю ночь» и «Дон Кихот» — в них для детей предусмотрены партии эльфов и амурчиков. Начиная с четвертого класса я участвовала в выпускных спектаклях, которые проходят на сцене Мариинского театра, а потом уже был традиционный зимний академический «Щелкунчик».

Сегодня многие дети готовятся к поступлению в Академию Русского балета чуть ли не с трех-четырех лет в подготовительных кружках и школах. Когда вы начали заниматься балетом?

В возрасте десяти лет уже в Академии. Сначала в моей жизни была художественная гимнастика — в раннем детстве я не могла сидеть без дела, и мама решила меня чем-то занять. Я любила и люблю художественную гимнастику, но однажды мой тренер сказала, что у меня легкие ноги и надо бы подумать о балете. И вот, как-то прогуливаясь по весеннему центру города, мы с родителями буквально натолкнулись на объявление о приеме в Академию и подумали: а почему бы и нет? Сдала экзамены на одном дыхании, не сильно заботясь об их результатах, и вот уже я в первом классе, где началась учеба, которую я совсем даже не понимала поначалу, — просто плыла по течению.

Вы хотите сказать, что даже не мечтали в детстве стать балериной?

Абсолютно. Короны, пачки, пуанты никогда не были фетишем для меня. Нет, музыку и танец я очень любила, училась в музыкальной школе с четырех лет, ходила с мамой в Михайловский театр каждую неделю — он был через сквер от нашего дома. Но только в Академии, спустя годы занятий, я начала понимать и любить балет изнутри. Сначала не было никаких ощутимых результатов, вокруг будто ничего не происходило, и мне захотелось стать лучше себя самой. Я начала сама ходить в зал, много работать, и у меня наконец появился интерес.

Тогда же вы оказались в классе профессора Людмилы Ковалевой, которая выпустила Диану Вишневу, Ольгу Смирнову и Кристину Шапран.

Людмила Валентиновна — совершенно потрясающий педагог, я не знаю, как бы сложилась моя судьба, если бы мне не посчастливилось попасть к ней. Она меня очень изменила, научила ответственности и дала понять, что нужно все делать осмысленно, вкладывать энергию в любые движения: от поворота головы до взмаха кисти. Нельзя сказать, что теперь, когда я уже работаю в Мариинском театре, учеба прекратилась и началась исключительно работа. Я продолжаю набирать новые навыки и опыт каждый день: во время репетиций, на гастролях и на утреннем экзерсисе, где можно постоять рядом с Викторией Терешкиной и Екатериной Кондауровой, от которых дух захватывает даже на классе.

Вашим первым партнером в театре стал британец Ксандер Париш, работающий в Петербурге уже девятый сезон: с ним вы вышли в одноактном балете «Аполлон» Джорджа Баланчина.

Мы начали репетировать «Аполлона», когда я еще была студенткой Академии и всех боялась. (Улыбается.) Он был Аполлоном, а я — музой танца Терпсихорой. Его поддержка и доброта были колоссальными с первых минут, как в зале, так и на сцене. Ксандер заботится в первую очередь о балерине, потом уже о себе, с одной стороны жертвуя, с другой — полностью посвящая себя хореографии. Это идеальный партнер.

В октябре вы станцевали большую и сложную партию Пахиты в одноименном трехактном балете Юрия Смекалова — в утраченной постановке Мариуса Петипа когда-то блистала Матильда Кшесинская, а в знаменитом Grand pas из нее на сцену выходили и Майя Плисецкая, и Ульяна Лопаткина. Со стороны педагогов и коллег чувствовалось давление, ведь ваша работа в театре только началась?

Честно говоря, я не ощущала никакого прессинга. Атмосфера сразу сложилась очень доброжелательная и творческая. Мы начали работать с моим педагогом-репетитором Эльвирой Геннадьевной Тарасовой, а потом к нам подключился хореограф Юрий Смекалов, который заново поставил два утраченных акта старинного балета. Он все время искал нюансы, которые были бы свойственны именно мне, рассказывал, что означает каждая мизансцена, после чего спектакль заиграл для меня другими красками. Было очень интересно!

Среди ваших премьер в этом году значится еще один балет Джорджа Баланчина — «Драгоценности», где вы выходите вместе с Ксандером Паришем в третьей, заключительной части — «Бриллианты», посвященной русской классической школе. Принято считать, что эта партия на музыку Чайковского — для зрелых балерин. Как вы к ней готовились?

Со мной очень тщательно репетировал Юрий Валерьевич Фатеев. Он очень деликатный репетитор, невзирая на то что и директор балета при этом. Он дает свободу танцорам с точки зрения артистизма и интерпретации. Во время подготовки мы всей семьей ходили в библиотеку, читали книги, смотрели дома документальные фильмы про Баланчина и про его музу балерину Сьюзен Фаррелл, изучали вариацию Марианелы Нуньес, у которой фантастическая техника ног и стоп, и передачу про то, как добывают алмазы и делают бриллианты. Нужно понимать, что в нашей работе важны любые детали.

А как готовился «Корсар»?

Тут я вообще предприняла целое исследование, откопав тьму интереснейших фактов. Вот, например, вы знаете, что пираты и корсары — это совершенно разные профессии? Первые — это бандиты, а вторые, можно сказать, ополченцы, контрактники. Оригинальная история принадлежит Байрону, но как же она сильно изменилась за два века, почти до неузнаваемости!

У вас есть партия мечты?

Все партии — партии мечты. Мне хочется попробовать себя в самой разной хореографии, изучить, может быть, что-то неудобное для своего тела, выйти из зоны комфорта — это то, к чему я стремлюсь.

Как вы сами объясняете феноменальную популярность вашего инстаграма @marachok?

Я просто честно и очень регулярно выкладываю в нем все, что со мной происходит, без приукрашивания и фотошопа. Выложить пост с фото или видео и текстом — не такая простая задача, а если его надо делать ежедневно в одно и то же время — это как учить язык самой. Вроде ничего сложного, но через несколько дней появляется куча причин отложить на завтра. Ну и, конечно, не обошлось без удачи. В самом начале развития моего аккаунта он был замечен головным офисом в Калифорнии и, как это они делают ежедневно, помещен в рекомендуемые, что дало сильный толчок.

В восемнадцать лет вы уже — амбассадор Nike в России. Как это произошло?

Балет и спорт очень близки. Я провела несколько мастер-классов для любителей для нескольких спортивных брендов, где, наверное, Nike и увидел меня. Это чудесная компания с очень теплыми, дружескими отношениями между сотрудниками, которые во всем помогают своим представителям.

———————————————————————————

Мария Хорева окончила Академию Русского балета им. А. Я. Вагановой в 2018 году. В свои восемнадцать лет первая солистка Мариинского театра — амбассадор Nike в России. Балерина ведет свою страницу @marachok в «Инстаграме» из закулисья Мариинского театра и свободно общается на английском языке с подписчиками, которых уже 280 тысяч.

Текст: Ольга Угарова

Фото: Лиза Трояновская

www.sobaka.ru

Успех — это когда после спектакля тебя не поздравляют другие солисты

Оксана Скорик – прима-балерина Мариинского театра. Глядя на нее, задумываешься: есть ли предел у балеринской красоты? От спектакля к спектаклю ее танец всё звонче и выразительнее, невероятная телесная магия. Наша встреча произошла в кафе, обещающем своим названием счастье, и порой беседа касалась воспоминаний и наблюдений, наглядно подтверждающих правоту древних латинян: кто мужественно переносит испытания, тот добивается блага.

Как Вы считаете, действительно ли в истоках творчества одаренного артиста всегда можно найти какое-то эмоциональное потрясение, которое оставляет опасную «рану»? И чем опаснее эта рана, тем пронзительнее результаты творческих поисков.

Я думаю, что да. Другой вопрос, что есть люди, которые умеют хорошо играть, и всё-таки, если ты никогда не ощущал боль утраты, настоящую любовь… сыграть такое искренне очень сложно.

Вы подобное переживали?

Да, и, знаете, мне кажется, что любые жизненные трудности дают понимание многого. Это совсем иное – познать чувства, нежели вычитать о них в книге.

Выходит, когда Вы танцуете царицу Мехменэ Бану или Жизель, Вы вспоминаете то, что с Вами происходило когда-то?

Да. И бывали спектакли, когда я, представляя то, что со мной было, заново переживала всё. Возможно, так не стоит делать, потому что каждый такой спектакль – это вывернутая наизнанку душа, вновь пережитое потрясение, но, с другой стороны, зритель всё видит. Можно, конечно, тихо переживать внутри себя… Но в балете каждая эмоция ограняется, отрабатывается в зале, эмоции должны быть не внутри, а в теле, не достаточно нахмуриться, чтобы зритель почувствовал, что мне плохо.

Какие поворотные события случались в Вашей жизни? Как они Вас изменили?

Вы знаете, у меня были отношения, после которых я, мне кажется, закалилась, как сталь. Поначалу было сложно видеть, как у этого человека появилась семья, какая-то дрожь есть до сих пор, поскольку мы видимся в театре. Сейчас, конечно, я привыкла, смирилась и желаю ему счастья. Я убеждена, что не стоит держать зло и обиды, просто не нужно забывать о том, что каждому воздастся по делам его.

Со стороны вы производите впечатление человека закрытого. Вы – интроверт?

Стопроцентный. И очень ценю собственное пространство. Даже в компании близких могу одновременно и быть, и не быть – уйти в какие-то свои мысли, наблюдать за всем со стороны. Подруги уже привыкли.

Для Вас нет диссонанса в том, что Вы, будучи интровертом, занимаетесь профессией, которая публична? На сцене на Вас устремлены тысячи глаз; вместе с тем о Вашей частной жизни неизвестно ничего, кроме того, что предлагают слухи.

Я однажды ради любопытства решила в google посмотреть, что в нем обнаружится по поиску «Оксана Скорик». Вбила и смотрю: один балет, балет, балет, десятки видео, балетных фотографий. А потом решила посмотреть, что google выдаст на имена некоторых других балерин… и вижу: пресс-конференция такая, пресс-конференция сякая, балерина посетила магазин, балерина поучаствовала в показе и так далее. И тогда я поняла: я все правильно делаю. Хочу, чтобы меня запомнили, прежде всего, как балерину на сцене, а не ту, у которой такой-то стиль одежды, такие-то отношения и родители. У меня есть профессия, и это главное.

С кем чувствуете себя «своей» среди «своих»? Кто первым узнает обо всех новостях?

У меня с мамой хорошие отношения, но я – человек достаточно суеверный, и когда случается что-то хорошее – новая партия, например, – я молчу очень долго, чтобы не спугнуть счастье. Многим делюсь с Женей (Евгением Иванченко – партнером Оксаны, премьером Мариинского театра). Он – редкий человек, который никогда не позлорадствует, и как партнер – чудо.

Ваши совместные спектакли – это, на мой взгляд, лучшее, что случается в дуэтном танце на сцене Мариинского. Жаль, что Евгений теперь редко выходит в больших спектаклях, хотя его форма на протяжении стольких лет работы в театре – это что-то удивительное…

Он в шикарной форме. С возрастом танцовщики «усыхают», поскольку уходят растяжка, мягкость в теле, а у него природа такая, что с годами эти изменения почти не видны. И чувствуется его вагановская школа – кажется, он и в восемьдесят будет ходить с такой же прямой спиной. И еще он необычайно хладнокровен на сцене, знаете, как это подкупает? Он и в зале сдержан, даже тогда, когда возникают какие-то споры, совершенно невозмутим. В жизни такой же. Поэтому с ним так приятно танцевать – у него никогда не дрожат руки, на сцене держит себя размеренно и тихо, но при этом, когда отдаешь ему какую-то эмоцию, взгляд, он всегда на них отвечает, смотрит в глаза…

Балет – это уход от реальности? Ведь на сцене отступают и кривотолки, и зависть.

Для меня спектакль – это маленькая жизнь от самого начала – первого выхода – и до конца, когда проживаешь сцену за сценой. Поэтому это даже не уход, а возможность прожить другие жизни. И порой эта новая жизнь на сцене даже реальнее настоящей – той, что за кулисами.

Ученицы А.Я. Вагановой вспоминают, что она была чрезвычайна скупа на похвалу. Произнесенное ею «не так плохо» воспринималось комплиментом высшей пробы. Знаю, что педагог, с которым Вы работаете в театре, – Е.В. Евтеева – также скупа на похвальбу и очень требовательна. Вам кажется оправданной такая суровость?

Думаю, да. И для артиста зачастую даже не так важен тон, которым говорятся замечания, а их меткость. Елена Викторовна… Вы знаете, она же никогда не повышает голос, очень сдержанный человек. Поэтому самое страшное – это когда она сидит и ничего не говорит. В такие моменты танцуешь и думаешь: «Вот сейчас точно кошмар, наверное…». А когда проходишь какой-то фрагмент, и Е.В. встает и начинает говорить: «Сделай это лучше, и это, и то сделай по-другому, ну что же ты, и стопы не коси» – это естественный рабочий процесс с педагогом, который многое от меня требует. И потом, она же еще и очень чуткий человек и всегда замечает, если не все ладно, если какие-то проблемы, поскольку она сама танцевала все эти партии и через все трудности профессии прошла. По тем временам ее карьера была невероятной! В 19 лет у нее была запись «Лебединого озера» на Ленфильме. И то, что меня восхищает, – у нее и сын есть.

Действительно, еще не так давно артистки балета вынуждены были делать судьбоносный для себя выбор: семья, материнство или успех в профессии. Но в наши дни восстановительная медицина довела прогресс до того, что появились балерины-многодетные мамы, которые продолжают танцевать после рождения второго и даже третьего ребенка… Перед Вами стоит такой выбор?

Сколько себя помню, о семье думала в первую очередь, просто всему свое время. И как сложно найти своего человека, когда распадаются семьи, когда жизнь мужчины с мужчиной становится нормой! Мир перевернулся, а в балетном мире такого вообще хватает. Я немало ошибок совершила именно из-за своего желания быть рядом с любимым мужчиной, от многого отказалась – от участия в Большом Балете, например (проекте телеканала «Россия – Культура» ).

Вы прошли «школу» кордебалета и постепенно, а отнюдь не сразу совершили восхождение к сольным партиям. Такой подход выработан многими поколениями прекрасных артистов и, на Ваш взгляд, правилен? Вам жаль времени, проведенного в кордебалете?

Вы знаете, это с какой стороны посмотреть. С одной стороны, конечно, «школа жизни». Я многие спектакли знала «изнутри» и наизусть – рисунки, перестроения, кто за кем выходит, сколько есть времени до коды, до следующего выхода. Например, премьеру «Лебединого озера» – Одетту/Одиллию – танцевала без единой оркестровой репетиции, без сверки с кордебалетом! Нас просто тогда с партнером вбросили в новый спектакль. Хорошо еще, что удалось самим порепетировать на сцене – мы репетировали и ночью, и ранним утром, пока никого не было, урывали любую минуту, чтобы хоть как-то сориентироваться, приспособиться к покату (сцена Мариинского театра имеет наклон около четырех градусов). И поскольку еще в кордебалете я знала спектакль от корки до корки, досконально знала музыку, каждую ноту, на премьерном спектакле мне это очень помогло. То же было и с «Корсаром». Я стояла когда-то в характерном «Палестинском танце» (это было еще при М.Х. Вазиеве), и потому все мизансцены выучила наизусть.

С другой стороны… Девочки из кордебалета – я им поражаюсь. Они зарабатываются так, что не помнят, какое число, какой день недели. Они постоянно на сцене – вышли, и сорок минут без возможности расслабиться, убрать осанку. С ужасом вспоминаю, как я стояла четыре акта «Лебединого озера», и все в пуантах. А ведь еще случались «двойники». Пока отпрыгаешь сиссоны, пока отстоишь положенное, с тебя пот сыпется градом, ноги немеют… это был ад.

Как Вы понимаете успех?

Успех… знаете, как он определяется? Когда после спектакля тебя не поздравляют другие солисты. Чувствуется зависть. Когда я дебютировала в «Лебедином», например, меня поздравляли все, и про себя я думала, как же на самом деле я выглядела, раз столько сейчас внимания и похвалы… Но, тем не менее, сразу дали второй спектакль. Как интересно… когда же Вы бываете довольны собой, чувствуете, что спектакль прошел успешно? Я, как ни странно, себя хвалю, когда удается выкрутиться из какой-то сложной ситуации. Перед одним из «Лебединых», например, за несколько дней до выступления, я поранила пальцы на левой руке так, что швы, конечно, накладывать было не нужно, и все-таки кожа была содрана вся… Пальцы не могла вытянуть, не то что в поддержках рукой держаться! В шутку мы с Ксандером Паришем (премьером театра ) назвали этот спектакль «вокруг левой руки». Спасла специальная кожа для заживления из Германии, которой я обмотала пальцы, чтобы из зала не было видно, шрам остался до сих пор. Но тот спектакль был посвящен моему педагогу Е.В. Евтеевой, поэтому не выйти я не могла. И на сцене очень многое происходит, и когда удается пройти через все, я себе говорю, например: «Оркестр так ужасно играл, но я выдержала!».

Вы, конечно, слышите, когда балетный оркестр играет не так, как нужно?

Конечно! И дело не всегда в звучании. Бывает так, что дирижер не чувствует балерину: ему кажется, что для нее темпы затянуты и, как бы желая помочь, он начинает «гнать», тогда спектакль превращается в войну… И не всегда дирижеры присутствуют на репетициях, что, конечно, очень усложняет взаимопонимание. Вот Гавриэль Гейне, например. Мы его обожаем. Меньше чем на одну репетицию он не приходит никогда! Как правило, две-три репетиции, на которых он себе в партитуре отмечает пожелания балерин и для себя запоминает: «Оксане Скорик здесь медленнее, Виктории Терешкиной тут быстрее…».

Многое от дирижера зависит?

Очень многое! С Валерием Абисаловичем (Гергиевым), конечно, просто сказка. Когда была запись «Спящей» в 2015-м году, я танцевала Принцессу Флорину, на первом спектакле был быстроватый темп на «блинчиках» (балетные так называют повороты в прыжке «tour de force» ), я, тем не менее, справилась, но как при этом звучал оркестр! Было слышно каждую ноту, каждый инструмент, каждую тональность. Ведь танец – это живое воплощение музыки, и когда на некоторых спектаклях вся эта красота скрадывается, находить вдохновение в музыке получается не так просто.

Какая она – сцена Мариинского театра?

Мариинская сцена такая кусачая, такая коварная!.. Сколько бы раз ты ни танцевал на ней, каждый раз как в первый. Думаю, что все это из-за поката (смеется) и «подушки».

Говорят, покат – четыре градуса. Вот ни то ни се. В Большом театре, например, покат очень сильный – сцена, как горка. А у нас что-то среднее, и сейчас в историческом здании лежит не самое удобное покрытие. В Мариинском-2, на новой сцене, «подушка» положена на бетон, а на старой – на деревянный пол, еще на тот самый, на котором танцевали великие. И многие артисты, не только я, жалуются, что пол из-за этого очень вязкий и мягкий, и в танце перегружаются голеностоп и икроножные мышцы. От этого происходят многие травмы. Амортизация слишком большая, слишком много сил требуется для того, чтобы танцевать на такой «подушке». И если для гимнастики – это как раз то, что нужно, т.к. прыжки гимнасток широкие по амплитуде, но не высокие, то в классическом балете, конечно, хотелось бы более жесткого пола, поскольку мы-то как раз выпрыгиваем ввысь. От нашего же пола оттолкнуться сложно, вот и получается двойная работа.

Как относитесь к распространившейся в последние годы «системе звезд», когда выпускники академий преподносятся как готовые звезды балета, спекулируют на своих родственных связях с достославными предками и т.д.?

Я вам скажу так: кто бы сейчас ни блистал, какими бы раскрученными ни были выпускники, история запомнит те имена, которые достойны. Есть, безусловно, одаренные балерины – Диана Вишнева, например. Она, действительно, пришла в театр готовой артисткой и была созревшей не только физически, но и ментально. В труппе сразу выделялась своей яркостью, необычностью, ее невозможно было спрятать в кордебалет, хотя, конечно, первое время и она в каких-то спектаклях стояла, изучала все изнутри. Мне тоже спустя время сказали, что уже в кордебалет меня нельзя – я слишком выделяюсь, не подхожу. Неизменно одно: либо человек, на которого сделана ставка, прогрессирует, либо, как показывает практика, успокаивается и перестает развиваться. Когда ты приходишь в театр, ты – никто, в театре всё нужно доказывать с самого начала. Кому-то везет, у кого-то просто счастливая судьба. А «система звезд»… не думаю, что это временное явление. Если посмотреть афишу, то можно увидеть, что спектаклей становится только больше, а балетные поколения меняются все быстрее. Возможно, эта политика связана с необходимостью быстрого набора солисток, но времени на их «воспитание» и постепенный ввод в сольные партии попросту не остается.

В русском балете практически невозвратимо ушла традиция сложения танцевальных пар наподобие дуэтов Е.Максимовой-В.Васильева, Г.Улановой-К.Сергеева. В Мариинском театре все танцуют со всеми, даже если балерине неудобно. На Ваш взгляд, это упущение? Вы хотели бы иметь постоянного партнера по сцене?

Вы знаете, сейчас, в нашем ритме жизни, выступления только с одним танцовщиком неизбежно бы привели к какому-то расслаблению, потери мобильности. Кроме того, работа над нюансами, над чем-то новым зачастую возможна только на репетициях с разными артистами. Постоянное партнерство порой «затирает» хореографию, мешает привносить разнообразие. Редко, очень редко бывает так, что два творческих человека – балерина и танцовщик – не расслабляются в совместных дуэтах, а, наоборот, «купаются» в поиске нового. И не всем хочется вообще задумываться о том, как подать руку балерине, как на нее посмотреть, с каким чувством оторвать лишний лепесток у ромашки для Жизели, чтобы она обрадовалась… Многое уходит.

Тяжело переживаете критику, неудачи? То, что появляется на страницах прессы, в интернете, в около балетных обсуждениях в Вас вызывает любопытство или раздражение?

Когда я только начинала, конечно, мне было интересно, что люди пишут обо мне, но критика критике рознь. В социальных сетях, по большей части, пишут обиженные мамы, чьи дочери не нашли успеха в балете.

О чем мечтает прима-балерина? Что Вы хотели бы ожидать от своих будущих сезонов и работы в театре?

Мечтаю, чтобы появился хореограф, который поставил бы на меня небольшую постановку, одноактный балет, чтобы появилась возможность вместе придумать что-то не сиюминутное, не суетное… Оттолкнувшись от неоклассики, возможно, затронуть какие-то непростые, серьезные вопросы, которые бы заставили зрителя замереть и задуматься, которые бы взбудоражили его.

И, конечно, мне не хочется, чтобы за счет меня театр «взращивал» кого-то другого. Хочется, чтобы не отнимали мои спектакли. И если я говорю руководству: «я могу, я хочу, я все сделаю», очень хочется, чтобы меня услышали… Ведь я не прошу многого, мои запросы – скромные, но вот не всегда есть условия, чтобы можно было делать свою работу качественно, порой создаются ситуации, несовместимые даже со здоровьем.

Автор: Екатерина Поллак, источник: http://beatricemagazine.com

Карина Солдатова: диагноз полностью перевернул мою жизнь и перекрыл путь к сцене

Карина Солдатова

…. карьера этой балерины только-только началась. Карине 19 лет. Всю жизнь девушка мечатала порхать на сцене и поступила в Академию имени Вагановой. Но год назад, на выпускном курсе, когда все балерины пробуют свои силы и ищут работу, случилось страшное: врачи диагностировали у Карины тяжелое онкологическое заболевание — острый мелобластный лейкоз. Девушка была вынуждена уйти из профессии и каждый день представляет, как снова вернется на сцену. После нескольких химиотерапий и лечения Карине сделали пересадку костного мозга. Была ремиссия, но раковые бласты внось активировались, и новый костный мозг перестал сопротивляться. Сейчас Карина ждет новой пересадки костного мозга в немецкой клинике.

Карина Солдатова:

— Закончился ещё один этап (35 дней в больнице, средневысокие дозы цитозара). Наверное, в этот раз физически перенести все это было легче, но не морально… Ещё никогда в жизни я не встречала смерть так близко, одно могу сказать точно, что никому такого не пожелаю, цените себя, своих родных и своё время!

— Я родилась в городе Апатиты Мурманской области, с четырех лет занималась танцами и мечтала о балете. Когда мне исполнилось десять лет, я решила попробовать осуществить свою мечту. Дело в том, в Вагановское училище принимают только десятилетних, ни раньше, ни позже. Мы с мамой были в Петербурге только один день, проездом из отпуска, и у меня была одна-единственная попытка поступить в Академию русского балета имени Вагановой. Невероятно, но мне это удалось! Я поступила и окончила среднюю ступень. Но на выпускном курсе, когда все ищут работу и пробуют свои силы, заболела. Диагноз полностью перевернул мою жизнь и перекрыл путь к сцене.

Карину поддерживают друзья, знакомые и преподаватели академии. У девушки даже есть поклонники. Все они верят, что Карина вновь скоро вернется в профессию и получит работу мечты.

Карина Солдатова

Источник: www.rep.ru

Виктория Брилёва: "Музыку нужно "пропевать" телом

Яркая и энергичная Виктория Брилёва, восходящая звезда балета Мариинского театра, рассказала Voci dell’Opera о любимых хореографах, об отношении к классике и модерну, об амплуа, Петербурге и музыке.

Виктория, у Вас прекрасные линии и такая гибкая спина. Не болит?

Спина, как и ноги, напоминает о себе особенно после трудного рабочего дня с репетициями и спектаклем. Больше всего ощущается при смешении модерна и классики, когда тело работает в разных режимах.

Вы одинаково хорошо танцуете и классику, и модерн. Не сложно ли каждый раз перестраиваться? И как у Вас так хорошо получается танцевать и то, и другое? Что важнее всего в классическом танце? А в модерне?

Спасибо за комплимент! Для меня проще исполнять танец модерн, свободную пластику. В модерне нет таких жёстких рамок и границ, как в классическом танце. В нём также есть чётко поставленная хореография, которую нельзя нарушать, но само тело в движениях чувствует себя более раскрепощено, на волне с музыкой.

В классике так не получится. В ней всё строго по правилам и канонам. Полный контроль эмоциональный и физический. Нужно исполнить все технические требования и не забыть про настроение, которое ты передаёшь зрителю. Потому что балет — это не спорт! Абсолютно согласна с фразой, которую часто употребляют профессионалы в балетном мире: «кто хорошо исполняет классику, тот справится и с модерном, и другими видами танца».

Кто Ваш педагог в Мариинском театре и кто был в Академии Русского балета? Есть ли у корифеев Мариинского театра свои педагоги? Как к Вам обращается педагог (Вика, Виктория, по имени и отчеству)?

Моим педагогом в Академии им. А.Я. Вагановой была в младших классах Ольга Дмитриевна Балтачеева (Искандерова), на выпуске — Ирина Александровна Ситникова. Сейчас я работаю с несколькими педагогами: Юрием Валерьевичем Фатеевым, Юлией Викторовной Махалиной и Еленой Викторовной Евтеевой.

Любую партию (соло или кордебалет) репетирует индивидуальный педагог. Он вводит новых артистов, «чистит» или вспоминает с уже исполнявшими ранее. И так получилось, что практически все сольные партии, которые я станцевала за эти годы, были подготовлены с этими замечательными педагогами. Своего личного наставника у меня пока нет, но надеюсь, что в скором будущем он появится.

Обращаются ко мне всегда по-разному. В зависимости от настроения, как мне кажется, но, конечно же, по имени!

В каких пуантах Вы танцуете?

Работаю в пуантах Gaynor Minden.

Важно ли балерине быть музыкальной? Что подразумевает это понятие?

Без музыки нет балета. Нет музыки — нет танца. Музыку нужно не только слушать и слышать, попадая в такт, но и чувствовать, «пропевать» всем телом. Очень важно в балете быть музыкальным, «вести » дирижера, а не «бежать» за ним. Зачастую тот темп, в котором мы репетируем в зале, отличается от того, что слышишь на спектакле, и приходится корректировать свои отработанные, привычные движения под заданный ритм. Не изменяя хореографию, конечно! В этом случае сложнее всего кордебалету.

Кто Ваш любимый хореограф?

Для меня Гений — Баланчин! Его хореография не перестает меня восхищать своей музыкальностью, структурой и стилем танца. Из современных хореографов, работающих в современной пластике (модерн, неоклассика) хочу выделить, конечно же, Уильяма Форсайта, Иржи Килиана, Анжелена Прельжокажа. Прекрасные балеты у Алексея Ратманского. Каждый год на мастерской молодых хореографов очень радуют своими постановками Владимир Варнава, Юрий Смекалов , Эмиль Фаски, Максим Петров. У многих из них появились талантливые работы за эти годы (работы в театре). Желаю им дальнейших успехов.

Кто Ваш любимый партнер?

У меня нет любимого партнера. Все партнеры, с которыми я работала и танцую сейчас, Профессионалы с большой буквы! И очень хорошие люди, которые помогают и поддерживают во всех планах: как на сцене в танце, так и вне рабочего процесса! И я благодарна им за это! Кого-то из них выделять как лучшего я не буду.

Существует ли дружба между балеринами?

Я считаю, что между балеринами дружба существует. Многие наши артистки балета (кордебалет, солистки) дружат, общаются, поддерживают в сложных ситуациях. У меня есть две хорошие подруги-балерины!

Хотите ли Вы быть прима-балериной? Станете ли, как Вы считаете? Что для этого Вам нужно сделать?

Прима-балерина — очень ответственный статус, и, мне кажется, желаемый для многих артисток балета. Меня не привлекает само значение «прима», мне больше интересен сам процесс и результат труда, который виден на сцене. Сейчас очень много балетных трупп, в которых танцуют примы, и их танец соответствует уровню их труппы (которое допускает руководство). Без сомнения, наши прима-балерины — лучшие в балетном мире. Смотря на них, не только восхищаешься их мастерством и талантом, но и учишься, применяя на себе какие-то профессиональные нюансы. И обладая даже небольшими данными, трудолюбием, умом, терпением и любовью к своему делу, можно достичь таких высот. Ну и удача тоже не помешает!

Верите ли Вы в амплуа? Какое у Вас амплуа?

Интересный вопрос. Амплуа, как мне кажется, должно быть у артиста. Сейчас начали гнаться за количеством ролей, а не за их качеством. Хочется танцевать всё и много. Как в спорте — выше, быстрее, сильнее. Но балет — это синтетическое искусство, требующее углубленной работы, проработки образа, состояния и.т.д. Я думаю, что сам артист должен осознавать, какое у него амплуа, какие партии ему подходят больше, а за какие лучше не браться или «дойти» до них позже. Определиться в этом многим помогают педагоги.

Хоть я и довольно позитивный человек, амплуа у меня, как мне кажется, лирико-драматическое. Рост довольно высокий, и танцевать бравурные, весёлые танцы не получается так же хорошо, как это делают девушки ниже меня. А иногда очень хочется, но понимаю, что это будет просто смешно.

Раньше, лет 15-20 назад, существовала более четкая градация артистов по ролям, которые они стабильно исполняли в течение всей карьеры. Сейчас это стало более размыто. Выходим за рамки, пробуем новое. Конечно, это не плохо, главное — знать меру!

Любите ли Вы балерин прошлого? Если да, то кого особенно?

Я не могу для себя выделить какую-то одну балерину из прошлого века. Они все были звездами и великолепно танцевали. В то время была другая эстетика танца, которой можно только удивляться и восхищаться!

О какой роли Вы мечтаете? Что готовите в ближайшее время?

Кармен — то, что бы мне хотелось исполнить. Я думаю, что это «моё». Ближайший мой дебют — это партия Сирены в балете «Блудный сын» .

Волнуетесь ли Вы перед выходом на сцене?

Конечно, особенно когда танцую дома, в Мариинском театре. На исторической сцене особая атмосфера. На ней чувство ответственности увеличивается в разы, и перебороть волнение практически невозможно.

Ваш любимый балетный герой? Мужчина мечты? Есть ли такой?

Балетный герой? Мужчина? Скорее, нет!

Придерживаетесь ли Вы диеты? Ваше любимое блюдо?

Ограничения в еде есть, это уже как привычка. Не увлекаюсь плотными ужинами, а завтрак стабильный, сытный. Поменьше сладкого, побольше овощей и фруктов. Больше всего люблю сырники.

Какая у Вас музыка в плейере?

Музыки в моем плейлисте много, и она очень разноплановая. В ней есть всё: и классика, и поп, и даже мантры. Музыка очень сильно может повлиять на моё настроение. Без неё никуда.

Вы такая живая и позитивная. Не считаете ли Вы, что Ваш темперамент больше подходит Большому театру и Москве, а не сумрачному Петербургу? Считаете ли Вы себя весёлым талантом?

Спасибо за комплимент! Да, на самом деле, я довольно позитивный, весёлый человек! Без юмора жить, как мне кажется, очень тяжело. Санкт- Петербург — мой любимый город, а Мариинский театр — любимый театр и, несмотря на климат и количество работы, к которому я привыкла, не перестаю в этом убеждаться! Москва меня не привлекает. Может быть, пока я не оценила её по достоинству, для меня это какой-то другой мир!

Ваши любимые места в Петербурге?

В Петербурге я люблю гулять по набережной Невы от Дворцового моста до Троицкого. Самый центр, пригород — это любимые парки Павловск и Петергоф. Не перестаю восхищаться любимым Петербургом в любую погоду.

Вы уже любили как Жизель?

Да, мне кажется, что такие чувства я уже испытывала!

Как Вы проводите свободное время? Вы занимаетесь йогой?

Свободного времени у меня почти нет, так как я параллельно учусь в АРБ им. Вагановой на педагогическом отделении (магистратура). А йогой раньше я занималась больше, чем сейчас. Это очень интересная и эффективная методика как укрепления, так и расслабления тела. Конечно, здорово заниматься йогой с учителем, но пока на это не хватает времени.

Любите ли Вы оперу? Как часто посещаете оперные спектакли?

Сейчас я не читаю себя большой любительницей оперы. До этого, мне кажется, надо «дойти». Но оперы «Кармен» и «Евгений Онегин» я слышала в нашем театре не раз, и мне очень понравилось. Думаю, надо изучать репертуар дальше.

Источник: http://www.vocidellopera.com

Авторы: Евгений Шатков, Юлия Пнева

Япония глазами воспитанников и студентов Академии

Путешествие в «невиданную даль» от дома всегда должно знаменоваться чем-то масштабным, получением памятных красочных ощущений, полезным опытом. Гастрольный тур учащихся Академии Русского балета имени А.Я. Вагановой в Японию – событие действительно исключительное и долгожданное. Ребята побывали в десяти городах, и каждый из них оставил свой отпечаток в их памяти и сердцах. В Японии воспитанники и студенты Академии показывали «Щелкунчик» в хореографии В. И. Вайнонена. Продемонстрировать балет из фонда классического русского наследия перед такой публикой, как японцы, задача отнюдь не из легких. Путь был кропотливым и длинным, и начинался он еще задолго до поездки – в репетиционных залах нашей Академии. Своими впечатлениями о пребывании в Японии, начиная с посадки самолета в Иокогаме и заканчивая взлетом в аэропорту Токио, поделились сами студенты.

Какие остались впечатления о Японии? В каких местах побывали, что запомнилось?

Элеонора Севенард (7/II): Поездка была очень интересная, у нас было одиннадцать спектаклей в десяти городах. Конечно же, мы старались больше гулять, смотреть. Я в Японии была в первый раз, и на меня эта страна произвела впечатление!

Юлия Золотых (7/II): Наша поездка длилась двадцать один день, поэтому отметить что-то самое запоминающееся очень трудно. Могу сказать, что Япония покорила наши сердца! Люди, улицы, еда… Все настолько отличается от России, что было такое ощущение, что мы попали на другую планету! Мы побывали в десяти театрах, в десяти замечательных городах! К сожалению, не везде была возможность осмотреть город, но в Фукуи, Фукуоке, Токио, Нагое и Иокогаме мы нагулялись! Не могу не отметить целый день в токийском Диснейленде, наверное, это событие стало самым значимым для нас, так как оно было последним в нашем путешествии.

Знакомство у нас было с современной Японией, поэтому насладиться древней культурой нам не удалось. Одна из запланированных поездок к древним храмам у нас оборвалась по причине сильнейшего ливня, думаю, что это не случайно.

А теперь о японцах – это очень вежливый народ! Впервые с их вежливостью мы столкнулись в аэропорту: все улыбаются, кланяются, открывают двери – чувствуешь себя даже немного неловко со своим угрюмым лицом. В магазинах они что-то все время говорят и улыбаются, настолько доброжелательно они все преподносят, что ты заражаешься их добротой! И вечное их «аригато годзаимас!» (с японского «спасибо большое» – прим. автора).

Александра Попова (I курс бакалавриата): Одиннадцать городов – как жаль, что так быстро пролетело время! Помню каждый город, каждый день, но особенно предпоследний, когда эмоции не были контролируемы. Все плакали. Все! Это были слезы от того, что мы покидали Японию, как родную страну. Это были слезы счастья пребывания здесь. Это были слезы того, что наш выпускной класс разлетится в разные стороны в этом году. И, как знать, соберёмся ли мы в этом составе ещё раз?

Воспитанники АРБ имени Вагановой в Японии

Мария Труевцева (7/II): Япония мне очень понравилась! Одно слово — благодатная страна! Тут даже люди отличаются, принято и с незнакомцами здороваться!

Одно только жалко, мы не побывали ни на одной экскурсии. Была намечена одна – в заповедник, но она отменилась из-за сильного ливня. Мне очень понравилось в Иокогаме и в Фукуи – там потрясла природа. В Иокогаме окна отеля выходили на залив. Мы буквально попали из зимы в лето. В Японии было очень тепло, за исключением Фукуи – единственный город, в котором был снег. Очень понравился Киото – это такая культурная столица Японии. А ещё, по дороге в Нагасаки, кажется, мы проезжали открытый океан. Счастья – неимоверно!

Влада Бородулина (7/II): Так как мы часто меняли города, то практически не успевали насладиться, и все же мне запомнился памятник Хатико на станции Сибуя. Также удивил заснеженный город Фукуи.

Евгений Болоцких (5/9): Это, конечно, не описать словами, абсолютно другая жизнь! Невероятно приятные и доброжелательные люди. Очень чисто, но странно, что урны попадаются редко!

Арина Сухоруких (7/II): Поездка запомнилась тем, что мы были дружны, очень много гуляли. Для нас Япония – это совершенно другой мир. Всё по-другому, даже отношение людей друг к другу заметно отличается, нежели в России.

Я не могу сказать за всех – кто где был, мы просто гуляли, фотографировались везде, где только можно. Некоторые были в храмах «гром и ветер», там потрясающе красиво, очень масштабно.

Ну, конечно же, всеми любимый Диснейленд. Когда мы прилетели на самолете в Токио, а потом ещё ехали на автобусе до самого Диснейленда, все очень устали. Но когда мы зашли, усталость куда-то исчезла, у всех взрослых и детей засияли глаза. Потрясающие воспоминания остались – в этот день мы сами были как в сказке.

В день, когда мы уже должны были покидать Японию, все-все без исключения плакали от счастья, что мы были в замечательной стране все вместе, и от горя, что это все останется лишь на фотографиях и в воспоминаниях.

Дарья Резник (7/II): Поездка оставила незабываемые впечатления, все было необычно и интересно. Мне очень нравится Европа, но Япония меня покорила. Из городов больше всего мне понравились Иокогама, Токио, Нагоя и Киото – там очень старая архитектура, которая переплетается с современными зданиями. В Токио большое впечатление оставили небоскребы и памятник верному другу Хатико. Очень поразила их культура. Японцы доброжелательны, улыбчивы, вежливы и всегда готовы помочь. На улицах очень чисто и нигде не курят. Еще поразил Тихий океан, который оказался совсем не тихим.

Перелет

В аэропорту

Дарья Ионова (6/I): Впечатления очень хорошие! Множество городов, другая культура, другие люди – всё было очень интересно и познавательно. Одиннадцать спектаклей – безграничный опыт! Иокогама – первый город, мы жили на берегу залива. Фукуи поразил нас невероятным количеством снега. Посетили Нагасаки. В Токио ехали на спектакль на метро, там же посетили Диснейленд. В Сибуя повидали памятник Хатико. Нагойя запомнился красивым старинным замком самураев.

София Воронова (7/II): С Академией мы посетили такие города, как Иокогама, Токио, Фукуока, Нагасаки, Фукуи, Нагоя, Киото. Первый город, Иокогама, поразил неимоверно чистыми улицами, особенной тишиной, которой я больше нигде не наблюдала! Жили мы около воды. Сразу бросилось в глаза, что это чистая-пречистая вода голубого цвета. Было такое ощущение, что дорожки на улице буквально моют щетками. Не было ни одной бумажечки, а если я где-то что и встречала, то думала, что «наши» оставили. Мы четыре раза летали между городам Японии. Я почти не спала, смотрела на эту красоту. Почти каждый день переезжали на автобусах, и что очень радовало, мы останавливались полюбоваться пейзажами, особенно океаном, который мы проезжали!

Было трудно перестраиваться с режимом – разница шесть часов. Все свободное время мы пытались выходить гулять, не важно, сколько было времени. На каждой улице есть свой храм! Мы учили их традиции и обычаи, могу сказать, что на меня «громовое» впечатление произвели их храмы! В магазины мы ходили очень-очень часто, общались на английском.

В последний день восемь часов провели в Диснейленде! И взрослые, и мы катались, как маленькие.

Ксения Галина (3/7): Было очень здорово! Особенно понравилось посещение Диснейленда. Мы все думали, что Япония это город национальных построек, а там все так современно. Мне очень понравились мои каникулы в Японии, и я хочу назад!

Воспитанники АРБ имени Вагановой в токийском Диснейленде

Как вас кормили? Удалось ли попробовать что-то традиционно японское, и как вам эта еда?

Юлия Золотых: В отелях у нас были завтраки – нам предоставлялся выбор между обычной европейской кухней и японской. Например, я каждое утро ела мисо суп (мисо суп — продукт традиционной японской кухни – прим. автора), рыбу и водоросли. Мне повезло, что я обожаю японскую кухню. Один раз у нас был обед в традиционном японском ресторане… Отзывы смешанные. Рис, водоросли, сладкая картошка, мисо суп, японская котлета с какой-то слизью. Довольны остались далеко не все… Для удобства наши педагоги решили предоставить нам выбор – почти каждый день мы получали по 2000 йен на обед и ужин, поэтому мы могли сами выбирать, чем хотим питаться. По счастью, в местных супермаркетах есть огромное количество еды, так как местные японцы сами во время обеда или по пути домой любят перекусить. Так вот в этих магазинах мы могли взять роллы, салаты, вареные яйца, наборы для обеда – рис, курица или рыба, водоросли. В каждом магазине также есть кипяток и микроволновка, это очень удобно! Чаще всего мы любили пообедать японскими сладостями или испробовать разновидности японского мороженого. Я как любитель экспериментов попробовала все сладости со вкусом зеленого чая! Также мы отметили, что суши и роллы в Японии отличаются от наших русских.

Евгений Болоцких: Могу сказать точно – я не поклонник японской кухни. Не понимаю, как можно есть это? Замечательно, что у японцев очень много своеобразных традиций. Например, при входе в ресторан нужно обязательно разуваться и снимать верхнюю одежду. Вместо стульев у них подушки и стол высотой 35-40 см от пола.

Анастасия Яроменко (I курс бакалавриата): Лично я обожаю японскую еду.

Ксения Галина: Один раз нас кормили традиционной японской едой – не очень понравилось. Что-то мне напоминало глазные яблоки и кишки.

София Воронова: Куда бы ни заходили, нас обязательно накормят, напоят. Японцы безумно дружелюбные, и когда узнают, что мы русские, ещё больше начинают кормить.

И кормили хорошо! Был шведский стол – отдельно с японской едой, отдельно с европейской. Мы питались, чем хотели.

Что ели ребята в Японии?

Каково было выступать перед японской публикой, в чужой стране? Как вас принимали?

Элеонора Севенард: Японская публика, как нам говорили наши педагоги, очень много смотрит балетные спектакли, поэтому они понимают, когда хорошо, а когда плохо.

На спектаклях публика была очень доброжелательная, мне было особенно приятно, что после спектаклей они ждали нашего выхода у служебного входа, дарили подарки, многие из них неплохо говорили по-русски, что тоже было неожиданно.

Мария Труевцева: Да, согласна, что японцы очень «правильные». В Японии очень любят балет. Буквально за несколько дней до нас там закончились гастроли театра Якобсона, они, также как и мы, показывали «Щелкунчик», однако у них был ещё гала-концерт. Меня очень удивило, что половина зала сидела в гигиенических масках.

По моим представлениям, принимали нас очень тепло! Даже автографы просили. Особенно, на мой взгляд, удались последние два спектакля.

Дарья Ионова: Самое интересное, что в каждом городе нас принимали с такой душевной теплотой – словами не передать. После каждого спектакля японцы стояли у «черного входа» и поджидали нас, чтобы сфотографировать или просто поздороваться.

Александра Попова: Зрители потрясающие! Накал любви и доброжелательности к русской балетной школе неописуем. Фото поклонников после каждого спектакля, автографы всех участников, какие-то памятные сувениры и подарки, встреча у «черного входа», долгие аплодисменты – всё это оставляет глубокий отпечаток.

Мурат Ушанов (7/II): Публике очень нравились спектакли, но никто не кричал «Браво!», скорей всего у них так не принято. И громко аплодировали только в конце спектакля.

София Воронова: Чувствовалось, что публике нравилось, как мы танцуем. Сцена находилась буквально в двух шагах от зрителей, оркестровая яма была не во всех театрах, лишь в Киото и в Токио. Мы танцевали и видели, кто как реагирует, кто во что одет.

Дарья Резник: Мы выступали во многих театрах, и один был красивее другого. Японцы очень благодарные зрители – они с нами фотографировались, брали автографы, несмотря на то, какие мы партии исполняли – сольные или кордебалетные.

С японскими зрителями

Как проходили репетиции, спектакли?

Анастасия Яроменко: Необычно, все были взволнованы, но это нормально… Главное – результат.

Арина Сухоруких: Репетиции проходили довольно быстро – по месту, по музыке. Солисты репетировали, естественно, дольше, так как нужно привыкнуть к жесткому полу, и без поката.

София Воронова: Приезжали в театр, и сразу Николай Максимович собирал нас, чтобы развести весь балет на новой сцене. Очень внимательные гримёры и костюмеры. Как они все вытерпели, не знаю. Столько переодеваний, мы не успевали, переодевались быстро, они застегивали, зашивали…

Я в первом акте была пианисткой, а в третьем – исполняла русский танец или «розовый вальс». Большую Машеньку танцевала Севенард Эля. В «русском танце», в момент, когда мы сидим на сцене на тумбочках, смотрим все адажио… От мысли, что я учусь в самой лучшей школе, у самых лучших педагогов, танцую в Японии, представляя Россию, нашу Академию… Я просто сидела и плакала от счастья! Эля – самая лучшая Маша, смотрела на неё и плакала! Она – умничка!

Последний спектакль был в Киото – культурная столица – педагоги говорили, что это – самый ответственный спектакль. В конце спектакля на нас обрушился ливень разноцветного фейерверка – это самое запоминающееся, нас не могли выгнать со сцены. Мы «купались» в этом, заматывались… Чего мы только не делали!

На репетиции в Японии

Были ли какие-то трудности?

Анастасия Яроменко: Все было хорошо, мы жили в хороших отелях, выступали на больших и малых сценах. Конечно, нам было непривычно поначалу танцевать там, так как сцена в японских театрах намного жёстче, чем сцена Мариинского театра! Но со временем все привыкли.

Влада Бородулина: Очень много сил тратилось на частые переезды и перелеты из города в город, но, наблюдая красоты различных городов, как современных мегаполисов, так и древних построек, набираешься позитивной энергии.

Мария Труевцева: Трудностей никаких не было. Была хорошая организация.

В театре небольшим неудобством было то, что все сцены без поката. Очень удивило отношение работников сцены к выступающим – идешь за кулисами, а тебя пропускают, фонариком в ноги светят.

София Воронова: Трудно было то, что в каждом театре своя форма сцены. Мы привыкли к Мариинской – она большая, и много места. Были такие сцены, где было только две кулисы: одна на женской и одна на мужской стороне. Кулиса громко сказано – вход и выход.

У вас были спектакль с оркестром и под запись – почувствовали разницу?

Дарья Ионова: Да, было несколько спектаклей с оркестром, и разница колоссальная. Другая атмосфера абсолютно, и на сцене между артистами, и в зале. Когда танцуешь и видишь смычок дирижера, – мурашки по коже (лично у меня).

Влада Бородулина: Под оркестр танцевать спокойнее.

Как считаете, вы справились со своей задачей?

София Воронова: Я думаю, что да! По крайней мере, мы старались.

Элеонора Севенард: Наши педагоги в целом были довольны. Не знаю, справились ли мы на все сто процентов – всегда есть, над чем работать – но мы очень старались, чтобы наши спектакли запомнились зрителям!

Финал гастролей в Японии - Элеонора Севенард

Последний спектакль в Японии

Источник: АРБ им. Вагановой

Автор: Лейла Эйвазова, студентка II курса Педагогического факультета Академии («Искусства и гуманитарные науки»).

Интервью с Алёной Ковалёвой, участницей конкурса Prix de Lausanne 2016

Алёна, вы можете представить себя в нескольких словах?

Меня зовут Алёна Ковалёва. Мне 17 лет. Я родом из Санкт-Петербурга, Россия. В прошлом году я стала студенткой Вагановской Академии, после окончания семи классов. (Алена объясняет систему обучения, которая недавно была изменена. Раньше учились девять лет: семь лет – полное среднее профессиональное образование и два года – высшее. Теперь получение высшего образования занимает три года, из которых один год – тренинг, после чего студенты могут идти работать в театры, доучиваясь два года по свободному графику).

У кого вы учитесь в Академии?

Мой педагог в Академии – Юлия Касенкова. Но в Лозанну я приехала с Ириной Ситниковой, профессором Академии, которая преподаёт у другой участницы конкурса (Лаура Фернандес-Громова).

Академия посоветовала вам принять участие в PrixdeLausanne или это было ваше собственное желание?

На самом деле, я уже подавала заявку в прошлом году, но по определённым обстоятельствам не смогла принять участие в конкурсе. Поэтому в этом году я поговорила со своими педагогами и ректором, и они дали мне своё согласие. Конечно, каждый приезжает в Лозанну с надеждой победить в конкурсе или, по крайней мере, чтобы показаться, но для меня самое главное – это получить опыт и поработать с новыми педагогами. Преподаватели здесь другие, чем в нашей Академии.

Была ли у вас возможность поговорить о конкурсе с прошлогодними кандидатами – Еленой Соломянко и Дмитрием Задорожним?

Да! Елена сейчас работает в театре (МАМТ в Москве), но мы говорили о конкурсе. Для неё это был положительный опыт, и она дала мне несколько советов.

Какие вариации вы исполняете? И почему их выбрали?

В классике я исполняю вариацию Гамзатти из «Баядерки», а в современном танце – вариацию из «Весны священной» Ричарда Верлока. Выбор вариаций – это был компромисс между моими педагогами, но инициатива всё равно исходила от меня. Я думаю, технически вариация Гамзатти мне подходит. Мне очень интересно создать образ этой гордой принцессы. Вариация содержит довольно сложные элементы, но она очень эффектна на сцене.

Что касается современной вариации, то первым для меня была музыка Стравинского, которая мне очень близка. Эта музыка очень близка русской душе! Мне также было интересно погрузиться в этот дикий мир, мир до цивилизации. Это также немного напоминает жуткий танец Избранницы. Танец, где всегда нужно быть начеку, потому что за ним опасность, и ждет смерть. Очень интересно создать такой мир на сцене.

Как вы готовились к этим вариациям? И к конкурсу в целом?

Этот год у меня очень насыщенный, потому что это мой последний год – год окончания Академии. Традиционно у нас всегда серия выступлений в «Щелкунчике» перед Новым годом. Поэтому мы начали подготовку после Нового года. У нас не было времени репетировать раньше. Я готовилась в течение двух недель, предшествовавших конкурсу. И в течение этого времени я полностью была погружена в подготовку к конкурсу.

Вы танцевали Машу – ведущую роль – в «Щелкунчике»?

Я очень высокая, и мы не нашли для меня партнера (смеется). Это не проблема в Мариинском театре, но в школе – да! Я танцевала соло в восточном танце и была в четвёрке в вальсе. А также исполняла ведущую роль в «Фее кукол» – это была премьера Академии.

Отличаются ли уроки классики в Лозанне от того, к чему вы привыкли к Академии?

Да. Конечно, здесь та же основа. Но связки, последовательность движений, которые отпечатываются в теле — всё это другое. Это интересно, потому что позже в театре нам придётся работать с разной хореографией. Это также хорошо, потому что заставляет работать мозгами, заставляет быстро соображать.

Каково ваше прошлое? Как вы познакомились с танцем?

В моей семье нет танцовщиков. Моя мама думала – хорошо, чтобы я танцевала – для тела, для спины, чтобы научиться быть изящной. Я начала ходить на уроки в частной школе. Затем мне предложили пойти на подготовительные курсы в Академию Вагановой. Мне было шесть, и когда я пришла, то увидела, как люди плакали, все это меня немного шокировало. Мне было страшно, но в итоге меня приняли. Я ходила на курсы и постепенно стала получать удовольствие от танца. Эти подготовительные курсы длились три года, а потом в десять лет я поступила в Академию, где и продолжаю учиться.

О чем вы мечтаете после школы? Хотите присоединиться к Мариинскому театру?

Я еще не знаю. Конечно, Мариинский дорог моему сердцу. С малолетства я знаю эту сцену, и сейчас мы танцуем на ней. Но я бы хотела найти театр, который был бы заинтересован во мне, в моей личности. Я хочу, чтобы кто-нибудь нашёл во мне что-то особенное, что позволило бы мне расти дальше.

Вы не боитесь затеряться в кордебалете?

Нет, не боюсь. Но я хочу, чтобы в театре, куда я приду, люди действительно хотели бы работать со мной.

Есть ли балеты или роли, о которых вы мечтаете?

В классическом балете – конечно, «Лебединое озеро», еще я хотела бы станцевать в балете «Юноша и смерть».

Есть ли балерины, которые вам нравятся, которые вас вдохновляют больше всего?

Ульяна Лопаткина!

Источник и оригинал интервью на французском языке: dansomanie.net 5 февраля 2016 г.
Фото: Грегори Батардон и sophia (dansomanie.net)

На сайте АРБ им. Вагановой

Анастасия Лукина . Академия им. А.Я. Вагановой

В пятницу, 26 июня, в Кремле с ошеломляющим успехом прошел гала-концерт учащихся Академии им. А. Я Вагановой. Чуть ли не впервые в истории вагановцы приехали на гастроли в Москву со специальной программой.
С одной из лучших выпускниц, Анастасией Лукиной , RBi побеседовал об учебе и планах на будущее.

студентка Академии Ваганой Лукина Анастасия

Сложно выделить одно событие за все время обучения в Академии. Это и первый выход на сцену, и каждый последующий, участие в спектаклях Мариинского театра, гастроли. Каждое новое движение, которое выходило хорошо, уже было событием!

Танцами я начала заниматься довольно рано – с 5 лет. Сначала я училась и танцевала в хореографическом кружке, а потом поступила в Вагановскую академию, во многом благодаря бабушке, которая очень любит балет.

Трудности во время учебы всегда встречаются, нужно постоянно работать над собой. В первые годы были сложности с физическими данными, которые нужно было дорабатывать, строго следить за фигурой и за здоровьем. И только потом необходимо было совершенствовать саму сценическую практику: манеру держаться на сцене, партнерские качества, выразительность танца. Порой легче сделать что-то технически, чем донести эмоционально.

Сейчас, при выпуске, нужно выдержать всю нагрузку и ответственность, которая на нас ложится. За этот небольшой оставшийся промежуток времени нужно максимально вобрать в себя то, что дают педагоги, и показать все, что ты усвоил, на выпускном спектакле. Ну и, конечно же, получить удовольствие!

Мой педагог – Людмила Валентиновна Ковалева, величайший профессионал, мастер своего дела и просто замечательный человек. Чуткий репетитор и педагог классического танца, она уделяет большое внимание рукам, спине, стопам, – они должны быть грамотными и, в то же время, выражать эмоции. Но главная её цель, чтобы мы проявили своё я и раскрылись, как артисты.

«Парящие » – хор. Ксения Зверева, партнер Наиль Еникеев Фото В. Комиссарова

В этом году у нас очень интересный репертуар гала-концерта: 1-й акт из балета «Спящая красавица» (хореография М. Петипа) – один из сложнейших классических спектаклей; «Вариации на тему Раймонды» (хореография Дж. Баланчина) – академия обратилась в фонд Баланчина, и к нам приехала Дарла Хувер из NYCB, поставив этот балет на учеников; «Лауренсия» (хореография В. Чабукиани). Я танцую Аврору в «Спящей красавице» и Раймонду.

Мариинский – один из лучших театров в мире, и танцевать на его сцене – большая честь! Но пока я не могу точно сказать, в какую труппу я пойду работать.

Мне хочется попробовать многие партии, но, думаю, роль-мечта все же – Одетта-Одиллия из балета «Лебединое озеро». Я обожаю музыку Петра Чайковского. Но я хотела бы попробовать себя и в современной хореографии, например,я уже исполняла современную хореографию Ксении Зверевой, и была бы рада вновь с ней поработать. И, конечно, попробовать себя в хореографии Уильям Форсайта или Иржи Киллиана.

Я очень люблю путешествовать, люблю гастроли. Они приносят новые эмоции, которые служат глотком свежего воздуха в нашем деле.

Особого хобби у меня нет. Разве что чтение книг. Ещё я люблю рисовать, делать что-либо своими руками, когда есть свободное время.

У меня нет страха перед выпуском. Скорее волнение и предвкушение нового старта в самостоятельную взрослую жизнь.

Фото Дарьян Волкова

Источник: BALLET INSIDER

Транзакцию выполнили!

Хореограф Уэйн МакГрегор: «Возможно, произвожу впечатление человека со странностями, но я нормальный!»

Британец Уэйн МакГрегор для мировой балетной сцены и спаситель, и сумасшедший экспериментатор, и статусный персонаж. Хореограф английского Королевского балета. Ученый, который в Кембридже занимается психофизиологией, связью мысли и движения… Любитель всевозможных гаджетов, плазменных экранов и заокеанских трансляций. В 1997 году показал одновременно один и тот же балет «53 байта» на сценах Берлина и Канады, объединив их телемостом. О МакГрегоре ходят слухи, с ним мечтают работать, билеты на его спектакли раскуплены заранее. Так было в 2008 году в Лондоне, где прошла мировая премьера его балета «Инфра». Так было в конце февраля в Петербурге, где на сцене Мариинского театра, который много лет поддерживает Банк ВТБ, в рамках фестиваля «Масленица» состоялась российская премьера этой постановки.

Железная игуана и ее фирменная подпись

Интервью назначено на 11.30. Британцы педантичны. Опоздать нельзя. В фойе нового здания – батальон телевизионных камер. МакГрегор интересен, кажется, всем каналам одновременно. На часах 11.29. Вдоль уже известной желтой ониксовой стены движется какая-то вытянутая фигура в коже. Она похожа на тень из одноименной сказки Шварца. Или на Горлума из «Хоббита». Нет, это Глот с планеты Катрук. «Господин МакГрегор», – слышу я и автоматически сжимаю костистую руку, не осознавая, что панк с проколотым ухом и есть тот самый одиозный хореограф. Он кивает в сторону камер, но сообщает мне, что помнит об эксклюзиве. Мы садимся чуть поодаль. Уэйн тут же закручивается узлом, из которого он будет выпутываться на протяжении нашего разговора, все более и более раскрываясь. Экзотическая внешность игуаны скрывает милейшего, хотя и очевидно железного человека.

– Господин МакГрегор, то, что увидели лондонцы в 2008 году, и то, что увидели петербуржцы в 2014-м, – это один и тот же балет? Или все-таки они разные?..

– В каждом театре даже один и тот же балет «звучит» по-разному. Мне было невероятно любопытно приехать в Петербург, увидеть новых артистов, новое качество движения. Я уверен, что у каждого человеческого тела есть своя физическая подпись. И каждое человеческое тело оставляет эту подпись на хореографе, с которым работает его танцор. Танцоры Мариинского театра подарили мне целый «альбом» шикарных автографов. «Инфра» в их исполнении смотрится совершенно по-другому, чем где бы то ни было еще.

– Как вы проводили кастинг? Что для вас главное в танцоре?

– Меня интересуют удлиненные тела, с длинными руками, длинными ногами, то, как они могут переплести конечности в танце, их пластичность. Но не менее важно то, что я чувствую от человека. Хореография для меня – это обмен энергией, транзакция эмоциональных состояний. И только потом танец.

«Тело – самая высокотехнологичная субстанция в мире»

– То есть мне не случайно показалось, что ваш балет напоминает йогу?

– Ха-ха! Да, йога – это часть моей жизни, как у многих балетных. Меня интересует возможность достижения экстремальных состояний, в которые можно погружать свое тело посредством самых разных практик. С моей точки зрения, тело – самая высокотехнологичная субстанция в мире. И я пытаюсь провоцировать и заставлять ее проявлять эти качества на максимальном уровне. Поэтому для тренировок и постановок я комбинирую репетиционные стратегии прошлого, то есть классический балет, смешивая его с йогой, с бхаратанатьям (классический индийский танец. – Прим. авт.) Пытаюсь использовать эти комбинации новым образом. Тогда и у артистов появляется второе дыхание.

Игра в классики

– Как классические артисты Мариинки смогли выполнить ваши требования, тем более что репетиционный период был очень коротким?

– Для меня правил нет. Мне действительно не важно, с каким телом я работаю, где это тело обучалось танцу, какому танцу оно обучалось. В первую очередь я работаю с человеком, который находится напротив меня. Очень важно, чтобы границы растворялись. Ведь миллионы людей уверены, что классический балет – это движение только в одном направлении. Но классический балет тоже развивается! Я обожаю классику, боготворю Баланчина, обожаю его балеты, но быть Баланчиным я не хочу. Я работаю сегодня. В 2014 году. Во время невероятного развития технологий, которые дают нам возможности новых коммуникаций. И мы видим мир и ощущаем его по-другому, чем наши предшественники.

– Кстати, о критиках. Они часто высказывают мнение, что внешние эффекты ваших балетов, все эти технологические примочки, отвлекают от самих балетов. Что вы на это обычно отвечаете?

– Я с подобным мнением не раз сталкивался и понял одно: критики в своих статьях обычно пишут больше о себе, нежели о том, о чем они должны были бы написать. То, что я создаю, – объект искусства, а не просто хореография. Объект этот не делится на части: это надо смотреть, это не надо смотреть. Искусство – не повседневная жизнь, в которой мы сами выбираем, на что обратить внимание, а на что можно наплевать. Мои балеты нужно смотреть целиком и без стервозного прищура. Зрители сами должны осуществлять навигацию по произведению, которое они видят на сцене.

Для меня правил нет. Мне действительно не важно, с каким телом я работаю

Танцы для Гарри Поттера

– Вы сняли клип для группы Radiohead, привлекали к работе над балетами Боя Джорджа, делали инсталляции для галереи «Саатчи», в фильме «Гарри Поттер и кубок огня» поставили сцендвижение… Кажется, вы только с Дэвидом и Викторией Бекхэм еще не работали. Когда вы соединяете, казалось бы, несоединимые вещи, что вас подталкивает к этому?

– Я не делю свою жизнь на «свою» и «жизнь в театре». Я слушаю очень много современной музыки, особенно электронной, и работаю с живыми современными композиторами. У меня всегда есть потребность снять свои шоры, открыть эти самые фильтры и подключиться к настоящему миру. Ведь на самом деле наш, балетный, мир довольно замкнутый. Я осознаю это, поэтому намеренно интересуюсь современной культурой, в том числе мейнстримом: популярной музыкой, массовым кино, новыми книгами, компьютерными играми, визуальными штучками, гаджетами…

«Для меня правил нет. Мне действительно не важно, с каким телом я работаю»

– То есть «Гарри Поттера» вы тоже читали?

– До работы над фильмом? Не-а! Что интересно, в «Гарри Поттере» я не столько ставил танцы, хотя и это тоже, сколько занимался постановкой движения. Там же куча странных персонажей, и они, понятное дело, не могли бы двигаться как обычные люди. И я придумывал, каким образом они могли бы ходить, бегать, поворачиваться, нагибаться, шевелить руками… То есть хореографические проблемы персонажей книги Джоан Роулинг не имели отношения к танцу как таковому. Но я работал не один, мне помогал Том Йорк из Radiohead. Он не имеет отношения к танцу, и было круто заполучить такого советчика. Знаете, иногда это очень полезно: не быть специалистом в каком-то вопросе. Когда человек говорит: «Я эксперт», как правило, он очень ограничен. По моему личному опыту.

Русские для англичан

– Поработав с русскими, что вы можете сказать о нас? У нас с британцами много общего? Или полуторамиллионная русская диаспора в Лондоне – это просто стечение обстоятельств?

– У меня две мысли по этому поводу. Думаю, никого не удивлю, подтвердив тот факт, что в нашей английской прессе существует негативное отношение к проблеме гей-сообщества в России, тех репрессий, которое оно якобы переживает. Эту тему наши журналисты с радостью мусолят уже давно. Но что интересно, прошедшая Олимпиада в Сочи перекалибровала образ России в мире. Так что отношение к России находится в постоянном движении, бесконечно меняется. В реальности существует представление о России, которое идет извне. И реальность, которая существует внутри самой вашей страны. Мне ваша страна кажется очень творческой, креативной. Она не похожа на все остальные страны Европы. И это хорошо. Если в стране не бурлят разные мнения по разным вопросам, как здесь, она превращается в некое аморфное пятно. Так же обстоят дела и с такими вещами, как любовь, культура и мир балета… Я считаю, что наши страны должны работать над поддержанием этого разнообразия. И относиться к этому серьезно.

– И не могу не спросить напоследок. Вы изучаете взаимодействие тела и мозга со специалистами: психиатрами, психологами… И что в итоге? Вы сами контролируете каждое свое движение? Все время думаете, что делаете, когда двигаетесь?

– Понимаю, что, возможно, произвожу впечатление человека со странностями, но я нормальный. Изучением взаимосвязи движения и мысли я занимаюсь не для того, чтобы контролировать свое тело и тело своих танцоров, а, напротив, чтобы освободиться от контроля. Понимаете? Все гораздо проще, нежели об этом пишут критики.

Для справки

Уэйн МакГрегор родился в городе Стокпорте в 1970 году, изучал танцевальное искусство в Университетском колледже Бреттон-холл и школе Хосе Лимона в Нью-Йорке. В 1992 году основал собственную труппу Wayne McGregor/Random Dance. В 2006 году Уэйн МакГрегор стал штатным хореографом Королевского балета Великобритании. Впервые в истории труппы эту должность занял хореограф, работающий в области современного танца. Он принял участие (как автор, руководитель и хореограф) в историческом совместном проекте Королевского балета и Королевской оперы – постановке шедевров барокко «Ацис и Галатея» и «Дидона и Эней». Помимо балетных спектаклей Уэйн МакГрегор ставил оперы для театров Ла Скала и Ковент-Гарден, создавал хореографию для фильмов, драматических спектаклей, мюзиклов, показов мод и выставок. Специальные инсталляции он делал для Галереи Хейварда, Галереи Саатчи, британской Национальной галереи, музеев в Кэнэри-Уорф и Гластонбери, Центра Помпиду и выставок организации Secret Cinema, а хореографические номера ставил для фильма «Гарри Поттер и кубок огня», клипа группы Radiohead на песню Lotus Flower. Среди других трупп, с которыми сотрудничал хореограф, – балет Парижской оперы, Балет Сан-Франциско, Штутгартский балет, Нью-Йорк Сити Балет, Австралийский балет, Английский национальный балет, труппа NDT1 и труппа Rambert. Его постановки входят в репертуар ведущих балетных трупп мира, включая балет Большого театра, Датский королевский балет, Национальный балет Канады, Бостонский балет и «Джоффри-балле». В июле 2012 года МакГрегор подготовил представление «Большой танец на Трафальгарской площади», прошедшее в рамках Лондонского фестиваля 2012 года и посвященное Олимпийским играм.

Автор: Катерина Павлюченко, фото: Наташа Разина
Источник: http://vtbrussia.ru

Гастроли Мариинки в Риге: публика стала свидетелем любовных сцен.

Вчера сцена Латвийской национальной оперы приняла на себя всю мощь и в то же время грациозность и утонченность танца балетной труппы всемирно известного Санкт-Петербургского Мариинского театра. Мариинка никогда не приезжала в Латвию в подобном составе, даже в советские времена. Надо отдать должное, публика очень тепло приняла артистов, а те, в ответ, щедро раздаривали положительные флюиды. На прошедшем после спектакля «Парк» небольшом фуршете вице-мэр Риги Андрис Америкс поблагодарил россиян за это: «В конце такого тяжелого для всей Латвии года нам нужны подобные эмоции».

Маленький секрет: балетной труппе пришлось пойти на некоторые жертвы — ведь сцена нашей ЛНО намного меньше сцены в Мариинке. Как расказала в интервью Русскому TVNET, педагог-репетитор театра Ванда Лубковская, труппа не просто приехала «на все готовое», а приспособила спектакль именно под латвийскую сцену. «Нам надо было продумать другое месторасположение декораций и артистов. В том и заключается загадочность театра для зрителя, он не знает, что делается за занавесом. Зритель видит только лоск, а у артистов есть и другая сторона их работы, достаточно сложная», — отметила педагог.

Впрочем, в этот вечер посетившие ЛНО высокопоставленные лица — посол России в Латвии Александр Вишняков, вице-мэр Рижской думы Андрис Америкс, госсекретарь Министерства культуры Гунтис Пукитис говорили о другом: гастроли Мариинки стали еще одним звеном в тесном культурном сотрудничестве между Россией и Латвией.

«Наши страны находятся по соседству, нам надо плотнее общаться. Я надеюсь, что наш визит с культурной миссией поможет в этом. Тропинка проложена и мы можем надеятся на более тесное сотрудничество!»,- также заявил художественный руководитель балетной труппы Мариинки Юрий Фатеев. В свою очередь, Вишняков призвал всех собравшихся на after party поднять тост за это.

Кстати, рижская публика стала свидетелем значимого для театра события, ведь вчера впервые в своей жизни молодая балерина Виктория Брилева исполнила ведущую партию в «Парке» — премьера!

Александр Сергеев и Виктория Брилева FOTO: TVNET

«Мне масштабы рижской сцены не мешали, — призналась Русскому TVNET Виктория. Конечно, Мариинская сцена больше, но так как для меня это было первое, волнительное выступление, я не заметила. Держала музыка, держал образ, эмоционально держал мой партнер. Я считаю, что все прошло очень хорошо!

— Скажите, а как вы настраивались на создание эротического образа, ведь в «Парке» довольно откровенная хореография?

— Все приходит со временем. Тем более с Сашей (Александром Сергеевым, партнером Виктории -ред.) у нас довольно теплые дружеские отношения, друг к другу не привыкали, все было спокойно и непринужденно.

— О чем сегодня думали на рижской сцене?

— Улететь в своих мыслях во время танца очень опасно. Был такой момент — волнение, которое попросту выключает мозг, сердце бьется и начинаешь забывать порядок. Но я старалась успокоить себя.

— Признайтесь, без казусов сегодня не обошлось?

— У нас состоялась генеральная репетиция утром, без грима и головных уборов. Но на спектакле было, конечно, по-другому. Были волнения и переживания. Скажу честно, обувь немного спадала и хотелось ее поправить — это сбивало. Трудно работать и босиком (в спектакле артистам приходится танцевать и так — ред.), но мы репетируем, привыкаем и стараемся!

Сегодня Мариинка покажет историю людей, которые играют, танцуют, флиртуют и соблазняют еще раз — на этот раз на сцену выйдут солисты Екатерина Кондаурова и Константин Зверев.

А с Мариинским театром мы не прощаемся — на этот раз в июле 2014 года в Риге планируются гастроли его оперной труппы.

Русский TVNET 18 декабря 2013 годa