Молодой хореограф Антон Пимонов получил Театральную премию "Золотая маска"

Российская Национальная театральная Премия и Фестиваль «Золотая Маска» проводилась в 23 раз. Фестивальные мероприятия проходили с февраля по апрель 2017 года и завершились торжественной церемонией 19 апреля на сцене Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко.

В жюри под председательством знаменитого скрипача и дирижера Сергея Стадлера вошли режиссер музыкального театра Дмитрий Белов, музыкальный критик Екатерина Бирюкова, танцовщик и хореограф Владимир Варнава, историк и критик балета Вадим Гаевский, историк и критик балета Павел Гершензон, продюсер Сергей Данилян, актер мюзиклов Евгений Зайцев, музыкальный критик Наталья Зимянина, дирижер Андрей Лебедев, театровед Любовь Овэс, критик и композитор Петр Поспелов, композитор Владимир Раннев, режиссер Алексей Франдетти и дирижер Филипп Чижевский.

Антон Пимонов, хореограф и артист балета Мариинского театра получил премию в номинации: БАЛЕТ–СОВРЕМЕННЫЙ ТАНЕЦ/ РАБОТА БАЛЕТМЕЙСТЕРА–ХОРЕОГРАФА за балет «Скрипичный концерт №2», поставленный в Мариинском театре.

Золотая маска Антона Пимонова
Золотая маска Антона Пимонова
Надежда Батоева поздравляет своего мужа - Антона Пимонова с получение театральной премии Золотая маска
Надежда Батоева поздравляет своего мужа — Антона Пимонова с получением театральной премии «Золотая маска»

Также, за исполнение партии в этом же балете  «Скрипичный концерт №2» премию в номинации БАЛЕТ–СОВРЕМЕННЫЙ ТАНЕЦ/ЖЕНСКАЯ РОЛЬ получила прима Мариинского театра Виктория Терешкина.

Виктория Терешкина получает Театральную премию Золотая маска
Виктория Терешкина получает Театральную премию «Золотая маска»

Поздравляем замечательных артистов!

Сергей Данилян – преподаватель АРБ им. Вагановой

Сегодня первый день работы в Академии русского балета Сергея Даниляна. Он будет преподавать «Инновационные программы в танцевальном искусстве». Наши поздравления с началом работы!

Сергей Данилян - преподаватель Вагановки

Высокая мода танца

Десятилетиями Нью-Йорк покоряли строгие шеренги лебедей из Большого и Мариинки. Сегодня город на Гудзоне аплодирует новой русской хореографии.

балет "Глина"

На афише театра New York City Center — Диана Вишнева в костюме короля Людовика XIV. При входе в зал зрителям вручают программку с вложенной в нее узкой бумажной полоской, где напечатано всего несколько слов, — и при взгляде на это объявление каждый вздыхает: Дианы не будет. Одна из лучших балерин нашего времени недолечила травмированную ногу и не смогла исполнить свою мечту: в первый раз в жизни выйти в мужской роли. Но лишь четыре человека из полуторатысячного зала разворачиваются и уходят до начала представления; то есть они приходили в театр только ради Вишневой. Остальные — «в предвкушении чего-то нового, что обещало название вечера — Ardani 25 dance gala.

Миссия выполнима

«Ардани» — это два человека, Сергей и Гаянэ Данилян. Четверть века назад, едва окончив ГИТИС, они решили поменять отечественный балет и отношение к нему — в стране и за ее пределами.

Конечно, наши театры ездили на гастроли задолго до появления на свет «Ардани артистс». Бежала по лондонской сцене Уланова (и в кулисах складывались в штабеля будущие знаменитые английские балетмейстеры), строгие шеренги лебедей покоряли Нью-Йорк… С течением времени у европейцев и американцев закрепился своеобразный взгляд на вещи: российский — тогда еще советский — балет стал ассоциироваться только с классикой. Русские в «Дон Кихоте», «Лебедином озере»? Да, везите, и побольше! Новые постановки, поиски? Нет, спасибо, не надо.

Правда, долгое время нам и предложить-то было нечего. Правивший в Большом Юрий Григорович разрешал ставить в его театре только тем хореографам, что заведомо не могли быть ему конкурентами, местность была выжжена лет на тридцать вперед. Но факт остается фактом: к девяностым годам ХХ века к нашим театрам в Европе и в Штатах стали относиться только как к эксплуататорам классики. Отрасль вывозила на экспорт «наследие», а собственное производство балетов если и существовало, то в неконкурентноспособном виде. Изменить эту ситуацию и взялись Сергей и Гаянэ Данилян.

Первый их проект был внутри страны, и назывался он «Божественная»: речь еще не шла ни о производстве собственных программ, ни о знакомстве целых государств с труппами, им прежде неведомыми. Это был слом границы — для начала между Большим и Мариинским театрами. Две главные труппы страны десятилетиями не контактировали между собой, рассказывая друг о друге ехидные анекдоты (каждая школа считает, что только она танцует правильно). И вдруг юная, только что окончившая школу «божественная» Диана Вишнева влетела на сцену Большого в «Дон Кихоте». Это было похоже на слом Берлинской стены — ну надо же, за «занавесом» тоже есть люди, и какие! Потом Москве была явлена Ульяна Лопаткина — так был закреплен успех.

По рецепту Дягилева

Хотя на афише в Нью-Йорке и стоит цифра 25, внутри которой – визиты Большого в США и знакомство Штатов с труппой Бориса Эйфмана, что теперь чуть ли не ежегодно собирает дань со своих восторженных американских поклонников, Даниляны самой важной частью своей истории считают последнее десятилетие. Именно в этот период с их помощью стали появляться  на свет новые билеты.

Они следуют дягилевской идее и практике – соединять в работе артистов, хореографов, композиторов и художников.

Создание нового и предъявление его миру – занятие рискованное и в смысле денег, и в смысле репутации. Для проектов “Ардани” (“Короли танца”, “Красота в движении”, “Диалоги”, “Отражения”, “Соло для двоих”) ставили спектакли Кристофер Уилдон, Алексей Ратманский, Джон Ноймайер и многие другие выдающиеся хореографы. Сначала “внешняя” идея была в том, чтобы показать: наши артисты могут танцевать не только вечную классику, они прекрасны и в сегодняшних сочинениях. Именно так новые роли получили Николай Цискаридзе и Диана Вишнева, Наталья Осипова и Иван Васильев, и немаленькое еще количество солистов Большого и Мариинки. “Внутренняя” же   была обращена к обитателям нашей страны, привыкшим, что классика – наше все, и можно жить вовсе без премьер, годами же жили! Их, зрителей участие звезд первой величины должно было побудить внимательнее всмотреться в непривычные тексты, этими звездами исполняемые. Ну а потом задуматься, а точно ли в хореографии мы впереди планеты всей?

Теперь, в год двадцатипятилетия  “Ардани”, разговор уже идет по-другому. “Посмотрите граждане американцы, в России и хореографы рождаются, кроме уже известного вам Ратманского, правда-правда”. И вы, товарищи-граждане россияне,  тоже взгляните.

3-1 3-2

4-1 3-3

Автор: Анна Гордеева
Источник: ж-л “Новое время”

История любви: Иван Васильев и Мария Виноградова

Иван Васильев Мария Виноградова

Нормальные мужчины сейчас так не делают. Не выстилают пол от входной двери до гостиной лепестками роз и не надувают шарики, чтобы с максимальной пышностью обставить момент вручения кольца Graff. Но Иван Васильев не претендует на роль нормального. Он претендует на роль принца. И из Большого в Михайловский два года назад он ушел в том числе и потому, что ему давали героические роли, а хотелось быть Зигфридом, Альбертом, Дезире. В Большом он, скорее всего, будет танцевать «Ивана Грозного» — царя, но не принца, зато собственную жизнь обустраивает на свой вкус.

Лепестки — слишком театрально? Только не для Ивана. Друг Васильева, ювелир Петр Аксенов, в своей фирменной московско-усадебной манере сообщая о том, что танцор намерен «падать на колено», выдерживает театральную паузу. Петр в Москве знает все и про всех, но в разговоре со мной играет в партизана. Напрасно – Иван к тому моменту на колено уже упал, и Мария летом выйдет за него замуж. Однако рано делать иронические выводы о наивных влюбленных. Ваня и Маша — не дети и не позеры. Они принципиально не такие, как все. Особенно Иван. Или Маша. Не знаю, кто больше. Наверное, все-таки Иван.

«Какой он человек? Лучший. Мой, — Мария говорит о любви самыми простыми словами, без популярного в рублевских женских гостиных психоанализа. И сглазить не боится: она вообще не робкая. — Не в том смысле, что он моя собственность. Он мой человек. Мне с ним удобно. Больше всего на свете, после меня, конечно, он любит докторскую колбасу — это его страсть. Ваня сделал предложение с шариками и лепестками — это его выбор, и он мне не показался смешным». — «Сколько каратов в камне?» — «Я не понимаю».

балерина Мария Виноградова

Зато безумие поступка если не понял, то по достоинству оценил продюсер Ивана (а также не посторонний человек для Дианы Вишневой, Натальи Осиповой, Полины Семионовой, а с недавних пор и Роберто Болле, звезды Ла Скала и лица Dolce&Gabbana) Сергей Данилян, Дягилев нашего времени. Для справки: кольцо Graff из розового золота с белым бриллиантом посередине и розовыми по периметру стоило пятьдесят тысяч долларов. «Мне тяжело дать оценку этому жесту. Ваня попросил: «Отвезите меня туда, где вы купили кольцо своей супруге». Но я купил его Гае к тридцати­летию нашей семейной жизни и только сейчас смог его себе по­зволить. А Ваня решил сделать такой подарок в свои двадцать пять. Я понимаю, что у него сейчас есть средства и он может их потратить. А с другой стороны, завтра у него может вообще ничего не быть. Не дай бог травма, не дай бог пенсия. У Ивана очень высокие гонорары. Двенадцати спектаклей «Соло для двоих» и двена­дцати спектаклей нью-йоркского тура Михайловского теат­ра ему хватило, чтобы выкупить квартиру в Питере».

Данилян говорит, что балетные девочки крепкие: если стукнут, мало не покажется. Но Маша эфемерна, у нее невероятно тонкие руки, которыми она точно не собирается своего Ивана бить. У нее татуировка на правой стопе возле пальцев (не кривых, не перело­манных и не стертых в кровь пуантами, что бы ни говорили те, кто ни одной балерины без одежды вблизи не видел) — «турецкие огурцы», как на тканях Etro. И русалочьи глаза — голубые с темным ободком, и это не контактные линзы. А Иван… Пока команда Tatler переодевает Машу для следующего кадра в номере гостиницы «Украина», Иван засыпает в кресле, как Штирлиц, — в момент. Он в одних джинсах, и невозможно не смотреть на его торс. Докладываю — это равнобедренный треугольник из идеально отполированной кожи. Смот­реть на чужого жениха как на произведение искусства можно, не возбраняется. Можно даже оправдывать свое сердцебиение и головокружение синдромом Стендаля — это когда произведение искусства так сильно на тебя воздействует, что начинаются галлюцинации. А можно и не оправдывать — в конце концов, искусство балета принадлежит народу, и любоваться можно сколько угодно.

Иван Васильев Мария Виноградова

«Из него счастье прет просто, — говорит строгий Данилян по­сле того, как подробнейшим образом аргументирует свою ярость по поводу Ваниной декабрь­ской травмы: для танцовщика надрыв крестообразной связки колена и, как следствие, отмененные выступления — это не по­вод пожалеть больную ножку, а свидетельство неорганизован­ности, безответственного отношения к своему телу. С этим не спорит даже влюбленная Маша. — Они с ней как два цветка. Хорошо политых с утра. И расцветших».

Их роман выглядит как первая любовь — но нет, она не  первая. Мария без лишнего шума была замужем за Александром Савицким, владельцем компании «Трехмер», делающей компьютерную графику для рекламы, кино и телевидения. А у Ивана история была громкая — роман с балериной Натальей Осиповой. Когда-то их свел Алексей Ратманский, двигая вместе и вверх в Большом. С Наташей они уехали из Москвы в Петербург к Владимиру Кехману. С ней же до сих пор танцуют разрывающее сердце «Соло для двоих». Но Наталья хотела в Лондон, это сильно осложняло отношения и в итоге их прекратило. Скорее, по ее инициативе — о личной жизни такие вещи трудно говорить определенно. Сейчас Осипова — прима лондонского The Royal Ballet в Ковент-Гарден, у нее другая жизнь. Но когда в Москве в декабре на юбилейном вечере Даниляна «Ардани 25» Васильев не смог танцевать из-за травмы, Наталья в «Соло» отказалась выходить на сцену с другим партнером: этот танец ставился для них с Иваном, и по-другому она его себе не представляет.  Васильев говорит, что Маша и Наташа знакомы и хорошо общаются. Маша не спорит.

Иван Васильев Мария Виноградова

Жених и невеста не могут друг от друга оторваться, держатся за руки и целуются прилюдно — то ли получают удовольствие от того, что другие смотрят, то ли им просто все равно. Иван вообще не слишком беспокоится о том, кто что про него скажет. Его даже не тревожит тот факт, что на белом свете существует Николай Цискаридзе. «Я не в ссоре с ним, это все враки. Мы ­недавно в Михайловском танцевали «Тщетную предосторожность» вместе, он был вдовой Симоной, я Каленом. У нас замечательные отноше­ния.

Это же театр — тут слухов больше, чем событий. Один скажет:  «Представляешь, у него все волосы выпали». А другой добавит: «Да, все выпали, и растут теперь зеленые». Скучно ведь просто идти смотреть спектакль, надо, чтобы скандалы, интриги, рас­следования». Ну, на совсем пустом месте зеленые волосы не растут, тем более что Николай Максимович — человек ироничный. Ходит такая байка, что, когда Ваня с Машей в Большом танцевали вместе (он — Спартака, она — Фригию, что, кстати, и стало началом их романа), Цискаридзе не отказал себе в удовольствии спросить Васильева, мальчика из поселка Тавричанка Надеждинского района Приморского края: «А ты читал «Спартака»?» Мальчик ему в ответ: «Зачем мне читать «Спартака», я смотрел фильм «Гладиатор». Иван этого диалога не помнит, но даже если бы он на самом деле имел место, то унижение, которое он испытал от старшего товарища, прошло бесследно и безболезненно. Спартак растет с бешеной скоростью, впитывает информацию как губка, увлекся оперой. Первое свидание, на которое он пригласил Машу, было все в том же Большом, но на опере — «Дона Карлоса» смотрели, сидя в третьем ряду. Она была в длинном платье-бандаже Rick Owens, туфлях Prada и с сумкой Chanel. Как сейчас помнит.

Иван Васильев Мария Виноградова

Иван потрясающий танцовщик: он прыгает до небес, приземляется на землю как кошка. Некоторые говорят, что он слишком корпулентен для принца Дезире в «Спящей красавице», что в Минском хореографическом училище его в первую очередь натаскивали на трюки, но зато у него харизма такая, что партер и кресла — все блестит. Когда он танцевал «Баядерку» в Нью-Йорке, газеты писали, что тестостерон на сцене выделяется в таком количестве, что его хватает даже на тех, кто в зале. В первом эпизоде он после охоты, на которой убили тигра, и ты действительно веришь, что тигр был убит. Но у Ивана Васильева, заслуженного, между прочим, артиста Российской Федерации, есть грех — называется Sony PlayStation. Игровых приставок в его жизни много: «В Питере стоит одна. И в Нью-Йорке лежит. И в Милане. В Москве тоже есть, но она у мамы осталась. И у брата моего в гримерке миманса есть, я к нему прихожу, и мы играем в Call of Duty. Редко, когда время есть. В Большом вообще есть приставки, ребята пользуются. С Сарафановым (Леонид Сарафанов — премьер Михайловского теат­ра. — Прим. Tatler) мы играли на них в футбол. Но есть игры лучше футбола — если часик помочить компьютерных дя­дек, потом не хочется никого убивать».

На нашей съемке он в перерывах не только спал — чаще хватал телефон и играл в «Битву замков», надеясь, что ему выпадет быть супергероем Росомахой. Из московского гнезда на «Маяков­ской» Маша приставку выселила и вообще, похоже, намерена не­навяз­чиво вести молодого человека дорогой добра. Она ему готовит, он боготворит ее суп том-ям. После открытия Олимпиады в Сочи Ваня мгновен­но засобирался домой, потому что Маша прислала ему на WhatsApp фотографию котлет с гречкой, но его такси развернули: президент Путин пригласил звезд церемонии к себе — праздновать.

Иван Васильев Мария Виноградова

Как только Иван залечит ногу, за ним придется пристально следить. Записываем: в планах у него «Лебединое озеро» в Лондоне, «Утраченные иллюзии» и «Спартак» в Большом, «Майерлинг» в Станиславского, «Дон Кихот» и «Тщетная предосторожность» в Михайловском. И гастроли с Большим в Бразилии. И проект «Соло для двоих» в России и Нью-Йорке. К этому надо добавить еще одно обстоятельство — Иван Васильев и Мария Виноградова теперь просто обязаны стать роскошным украшением светской жизни двух столиц. Иван не боится общества, на открытии прошлого весеннего сезона в American Ballet Theatre (главный смотр балетных богатых и знаменитых) он был великолепен и не нуждался в представлении — его и так все знают. Но в Москве они с Машей едят в «Цветении сакуры» рядом с домом и «Рыбном базаре» на Патриарших, в Питере — в «Тархуне» и «Рибае». В «Угольке» их однажды обидела хостес, и больше они туда не ходят.

Мария тянется к свету — она уже знает, какую роль в нем играют кутюрные платья и бриллиантовые диадемы, но Иван тянет ее домой — там Apple TV, чтобы смотреть кино в постели, и ароматические свечки, которые он привез из парфюмерной лавочки напротив Ла Скала. Он их зажигает, когда готовит Ма­ше ванну. Хочет ребенка. И домик у моря — в идеале на острове около Позитано, который когда-то принадлежал Нурееву. Пишет стихи. В нем вообще есть что-то есенинское — немного странный имидж для современного светского льва, но он не про имидж. Он, никого не слушая, упорно стремится жить так, как ему нравится, и с той, кого любит.

Источник: Tatler Фото: Данил Головкин Текст: Ольга Зарецкая

Кто дергает за ниточки революции в российском балете?

Главные герои этой истории о борьбе за власть — «банановый миллионер», пара дезертиров из Большого театра, испанец-авангардист и всесильный импресарио, пишет обозреватель The Observer Люк Дженнингс.

В 2007 году петербургский Михайловский театр нуждался в ремонте, а его балетная труппа привлекала мало внимания. «На сцене появился 39-летний Владимир Кехман: мультимиллионер, импортер фруктов, с фрейдистской высокопарностью называвший себя «Императором бананов», — говорится в статье. Кехман вложил в этот театр, принадлежащий государству, 40 млн долларов из собственного кармана и убедил власти назначить его гендиректором. По мнению автора, поворотный момент, после которого Михайловский театр стал приобретать репутацию за рубежом, наступил в 2009 году — Кехман взял художественным руководителем Михаила Мессерера.

Кехман — просто бескорыстный меценат? — гадали наблюдатели. «Или он ведет игру, рассчитанную на долгий срок? Метит на место Иксанова в Большом? Положил глаз на министерство культуры?» — пишет автор.

В 2010 году Кехман вновь изумил балетный мир — объявил, что художественным руководителем Михайловского станет испанский балетмейстер Начо Дуато, один из клиентов американского импресарио Сергея Даниляна. Решение было неожиданное, поскольку танцовщики Михайловского получили образование в духе классического балета, а Дуато занимается современной хореографией. Многие также сочли, что Кехман дурно обошелся с Мессерером — оттеснил его на вторую роль после всего, что тот сделал для труппы.

По наблюдениям автора, труппа постаралась подстроиться под стиль Дуато, а Мессерер старался, чтобы танцовщики не забывали приемы классического балета. Это было очень важно для подготовки «Спящей красавицы» в постановке Дуато, где в главной мужской роли — Леонид Сарафанов, ранее премьер Мариинского театра.

Но самой громкой новостью стал переход Натальи Осиповой и Ивана Васильева из Большого театра в Михайловский. «Как и в случае с Дуато и Сарафановым, все это организовал Данилян, импресарио обоих. Если Осипова и Васильев и обрели свободу, то это свобода зарабатывать больше денег для Даниляна. И если учесть, какова теперь власть импресарио над Михайловским, напрашивается предположение, уж не превратили ли заядлого воротилу Кехмана в марионетку», — говорится в статье.

Теперь труппа стоит на распутье, полагает автор. По словам Кехмана, на очереди — новый балет Дуато для Осиповой и Васильева. Кехман также намеревается переманить Дэвида Халлберга из Большого. «Возможно, это как-то связано с тем фактом, что Халлберг — первый американец, который стал премьером в российской труппе — клиент Даниляна? Но успех на мировой балетной сцене не достигается путем «враждебных поглощений». Михайловскому следует сделаться не просто холдингом для звездных клиентов Даниляна», — говорится в статье.

По мнению автора, Кехману следует посоветоваться с Мессерером, который «по знаниям, опыту и вкусу намного превосходит всех остальных в его окружении».

Источник:Люк Дженнингс The Observer