«Девочки боялись, что вырастет грудь, начнутся месячные»

Будущие балерины терпят унижения, голодают и сводят счеты с жизнью

В начале октября покончила с собой 14-летняя ученица Московской государственной академии хореографии. Позже в редакцию «Ленты.ру» обратилась бывшая студентка учебного заведения. По ее словам, не последнюю роль в трагедии сыграли жесткие, а порой и жестокие методы обучения, принятые в балетной школе. В руководстве академии произошедшее назвали несчастным случаем и попросили не акцентировать на нем внимания, но девушка рассказала, почему не верит, что трагическая смерть ее знакомой была случайной.

«Никто не поверил»

«Она писала предсмертные записки с начала учебного года. Но никто ей не поверил. Может быть, она решила доказать», — говорит 15-летняя Мария (имя несовершеннолетней изменено). Мария училась на год старше Юлии и помнит погибшую жизнерадостной девочкой.

Вечером 5 октября под окнами жилого дома в центре Москвы нашли тело юной балерины. 14-летняя девушка лежала на асфальте. Вместе с родителями и двумя сестрами Юлия Иванова (имя несовершеннолетней изменено) жила в этом доме на 14-м этаже. Мать погибшей рассказала следователям, что дочь училась в Московской государственной академии хореографии. Несмотря на любовь к балету, Юлия была под угрозой отчисления: при норме 44 килограмма для балерин ее возраста она весила 50 килограммов. Об этом заявили на родительском собрании 26 сентября.

Юлия страдала булимией — пищевым расстройством, при котором чрезмерный контроль за своим весом сопровождается резкими срывами, перееданием и последующими попытками радикально избавиться от лишних килограммов. Незадолго до трагедии родители нашли в ее вещах слабительное, что привело к очередному конфликту в семье. Девушка заперлась в своей комнате, а когда мать вернулась домой, увидела открытое окно.

«Сначала я подумала, что это глупая шутка. Потом меня начало трясти. Я знаю это состояние, когда из-за веса ты готов покончить с собой. И знаю, как до этого доводят в школе», — вспоминает Мария. В прошлом году девушка забрала документы из училища.

Юлия писала одноклассникам, что она не может справиться с весом и чувствует себя загнанной в угол, говорит мать Марии.

«У нее была депрессия. Это нужно было лечить медикаментами, но они создают побочный эффект под названием «лишний вес». Вначале у нее была анорексия, потом она стала страдать булимией», — уточняет она.

Срывы — это норма

Московская государственная академия хореографии — не только одна из старейших балетных школ мира (в следующем году ей исполнится 245 лет), но и одна из самых престижных в стране. Традиционный выпускной экзамен проводится на сцене Большого театра, после чего лучшие ученики и ученицы академии получают приглашение о работе в знаменитых балетных труппах. В разные годы ее выпускниками были Майя Плисецкая, Илзе Лиепа, Анна Антоничева, Вячеслав Гордеев, Сергей Филин, Николай Цискаридзе.

Ежегодно в училище принимают около 40 детей, окончивших начальную школу. Пятый класс общеобразовательной школы считается первым в балетной академии. К выпускному в классе остается половина учащихся: идет жесткий отсев.

Погибшая Юлия училась в «переломном» пятом балетном классе: именно накануне выпуска идет самый суровый отбор. Имеет значение не только успеваемость, но и физические данные подростков. В начале и в конце года учащихся взвешивают, списки с показателями передают преподавателям профильного предмета. Результаты могут быть объявлены им на весь класс, что усиливает градус напряжения среди подростков.

Мария признает, что к оценкам и возможному исключению она и ее одноклассницы относились чересчур эмоционально. «Если ставили двойку по «классике» (классическому танцу — прим. «Ленты.ру»), начинались рыдания, угрозы покончить с собой. Срывы — это норма», — объясняет она.

Такое отношение к предмету неудивительно: в отличие от обычных школ, в балетной есть один главный предмет, который преподается каждый день несколько часов. Как правило, это классический танец, основа балета. Таким образом, педагог по основному предмету становится более значимой взрослой фигурой для учениц, чем остальные преподаватели. И у Марии, и у Юлии это был один преподаватель: заслуженная артистка России Майя Иванова. Ее научным руководителем была ректор академии Марина Леонова, говорится на сайте заведения.

Банальные подробности

Анорексия, которой заболела Мария, была обусловлена отношением преподавательницы к внешности одноклассниц, говорит девушка. «На второй год обучения я стала ее бояться. Она не кричала, не угрожала. Уничтожала морально. Всех, кто был, по ее мнению, недостаточно худыми, она называла «жирными коровами» и «кабанихами», «съевшими слона». Она могла подойти прямо в коридоре, при мальчиках и других учителях, схватить за плечи и встряхнуть, указав на излишнюю полноту», — рассказывает она.

Больше всего девочки в классе боялись, что у них вырастет грудь и начнутся менструации — это считалось «позорным» и порицалось как «ожирение».

«У моей одноклассницы начались месячные. Она сидела на занятиях по «классике» как освобожденная, ей было очень стыдно. На уроке педагог назвала ее коровой, а после попросила остаться и доказать, что у нее действительно «эти дни». Показать прокладку. Одноклассница вышла в слезах, ее трясло», — вспоминает Мария, извиняясь за «банальные подробности».

Эти подробности стоили Марии пищевого расстройства: она боялась, что, если поправится, подвергнется такому же унижению. В третьем балетном классе (7-й класс обычной школы) она перешла на экстремальную диету: зеленый чай (черный не помогает похудеть), обезжиренный творог, овощи на пару и 100 граммов отварной куриной грудки — в виде поощрения балетных успехов. Более калорийную пищу, приготовленную мамой, она выкидывала тайком. «Когда у меня темнело в глазах, я радовалась, что меня похвалят: все хорошо, я худая», — объясняет она.

При росте 170 сантиметров она весила 40 килограммов. В четвертом балетном классе похудела до 36. «Когда я пришла осенью, Майя Евгеньевна начала меня хвалить. Говорила, что я молодец, именно такая форма и нужна, ставила меня в пример другим девочкам. Сейчас я понимаю, что выглядела ужасно. Но, когда мне об этом говорили, я думала, что завидуют», — говорит Мария.

Истощенная фигура, защищавшая от нападок учителей, была не единственным следствием жесткой диеты: Марии перестало хватать сил на простые пируэты. Хотя она стояла у центральной палки (то есть была одной из лучших учениц), истощение воспринималось преподавателями как банальная лень. Девушку приглашали на дополнительные индивидуальные занятия. Сначала раз в неделю, потом два раза, потом три — по 1,5 тысячи рублей за урок. Пользы от них не было, говорит Мария: индивидуальные уроки превращались в групповые, и педагоги отвлекались на свои дела. Когда она отказалась от частых факультативных занятий, Иванова занизила оценку.

За здоровьем юных балерин должны следить и врачи. Но медицинская помощь была лишь предметом для шуток. «Помню, был период, когда нас всех кормили «Смектой». Голова болит — вот тебе «Смекта», живот — «Смекта», упал и получил травмы — держи «Смекту». Мы смеялись», — вспоминает Мария. Штатных психологов не было, хотя их поддержка нужна была не только подросткам: срывы случались и у педагогов. По словам Марии, однажды на эмоциях преподавательница классического танца Тамара Негребецкая швырнула стулом в одну из учениц.

В ноябре 2016 года девочка упала в обморок на уроке литературы. Следующие два месяца она провела дома с сильнейшим истощением организма: согласно индексу массы тела, у нее был выраженный дефицит. За то время, пока она провела дома, никто из одноклассниц и учителей ей не позвонил.

Розовая пыль

«Когда ребенок делает успехи в академии, кажется, что она будущая Анна Павлова, Майя Плисецкая. Это тщеславие ослепляет. Я сама контролировала ее питание, подбирала малокалорийные продукты. Когда ребенок начал меньше есть, я себя ловила на мысли, что это здорово: такая сила воли», — говорит мама Марии.

Девочка скрывала свой вес от родных: в ее классе было принято злоупотреблять слабительными — пили таблетки пачками. О проблемах с питанием и 36 килограммах мать узнала из ее личного дневника, когда столкнулась с эмоциональными срывами дочери.

«У нее были постоянные истерики. В день — до десяти. Дочь плакала, называла себя толстой, говорила, что не хочет жить. В тот день, когда я нашла подтверждение своим догадкам в дневнике, я схватила ее за руку и повела к психологу. Мне сказали, что Маша на грани: еще неделя, и будет пройдена точка невозврата», — вспоминает она.

Психиатр поставил диагноз: «депрессия» и «анорексия». В отчаянии женщина обратилась к гипнологу. С января при еженедельных сеансах у психотерапевта и терапии антидепрессантами состояние дочери стало медленно улучшаться.

Мать Марии решила поговорить с ректором об отношении к здоровью учениц. Это оказалось непросто. Некоторые порядки в академии отдавали дань традициям времен основания заведения — имперской России конца XVIII века, говорит Мария.

«Ректор всегда была, как королева. Она подъезжала во внутренний двор на машине с тонированными стеклами, и, когда она заходила в академию, все в коридоре либо прятались, потому что ее боялись, либо выходили и делали кникс (поклон с приседанием как знак приветствия — прим. «Ленты.ру»). Она проходила и скрывалась в своем кабинете, в который попасть было невозможно. Единственный день, когда нам было можно туда зайти, — это ее день рождения. Мы дарили цветы, читали стихотворение и уходили на цыпочках», — вспоминает бывшая ученица.

Возможно, привычка к пиетету помешала родителям наладить контакт с руководством академии. Замечание матери Марии о том, что все девочки в классе дочери так или иначе злоупотребляют слабительными и страдают пищевыми расстройствами, было проигнорировано. Леонова ответила, что анорексия — это личная проблема Марии, которая не имеет отношения к академии. Женщина обратилась к врачам, но и те сообщили, что главное — результат, а не психическое здоровье воспитанниц. Тогда она забрала документы из академии.

К тому моменту Мария сама была готова уйти. «Вся розовая пыль про балетные пачки и красивые танцы выбилась на первом году обучения. Однажды я неправильно повторила комбинацию. Преподавательница подлетела ко мне, схватила за пучок на голове и нагнула меня, а когда я выпрямилась, зарядила кулаком в лоб. От боли и неожиданности я заплакала, а она спросила: «Чего ты ревешь, что я тебе сделала?»» — спокойно рассказывает она.

Случившееся с 14-летней Юлией — едва ли трагедия для самой академии: «Им просто страшно, что могут начать искать причины», — уверена Мария.

Она поступила в спецшколу с лингвистическим уклоном, но на аватаре в соцсети до сих пор стоит ее фотография в балетной пачке и пуантах.

Дискриминирующее искусство

«Лента.ру» обратилась за комментариями в Московскую государственную академию хореографии, однако коммуникация не задалась: сначала помощник ректора Алла Чапаева заявила, что Марина Леонова не считает нужным отвечать на вопросы, затем в редакцию пришло письмо с советом журналисту «не теребить еще не зажившие раны»: «Публичные комментарии и рассуждения применительно к трагическому случаю полагаем безнравственными, непрофессиональными, создающими ненужный ажиотаж в обществе. Навязчивое желание и постоянные попытки бывших студентов очернить собственную alma mater не вызывают у нашего уникального коллектива ничего, кроме презрения», — написала Чапаева, отказавшись продолжить общение.

Руководство Московской академии хореографии действительно очень закрыто — и не только для общения с журналистами, но и с самими родителями, говорит балетный критик Анна Гордеева. Вплоть до элементов «крепостного права»: академия запрещает родителям общаться в соцсетях и обсуждать работу школы. Тем, кто боится за профессиональную судьбу ребенка, приходится следовать этим правилам.

«Школа не считает нужным объяснять свои действия. Она, безусловно, не видит проблемы в пищевых расстройствах детей», — уверена Гордеева. Анорексия и булимия считаются в балетной среде проявлением слабости, а не болезни, отмечает она.

Наличие штатных психологов в академии вряд ли решит проблему: «Ни один балетный ребенок не будет говорить о реально важных для себя вещах со штатными психологами школы. Первое, чему научаются балетные дети, — не быть откровенными ни с кем, кто подчиняется руководству. В реальности — во власти ректора все. В том числе, врачебные тайны».

И оскорбления, и физические воздействия — традиция всех российских школ, утверждает критик. Это касается и Московской академии — второй по значению для балета в России, и первой — Академии русского балета имени Вагановой в Санкт-Петербурге, и третьей — Пермского государственного хореографического училища.

«Есть замечательный документальный фильм Ефима Резникова «Пленники Терпсихоры» о Людмиле Сахаровой, художественном руководителе пермского училища. Под запись она не стесняется доводить до слез и истерики своих учениц, которые потом становятся звездами. В наших балетных школах считается, что эмоциональное насилие идет на пользу ребенку, что оно эффективно», — говорит Гордеева.

Критик подчеркивает, что жесткий стиль обучения в той или иной степени присущ многим балетным школам и за пределами России. Тенденция к гуманизации балетного образования прослеживается пока лишь в американских школах: родители могут подать в суд на педагога, который говорит, что ребенку нужно похудеть. «С одной стороны, это положительно сказывается на психологическом состоянии учениц, с другой — стоит посмотреть на выпускниц американских школ, чтобы понять, что самочувствие улучшается, а качество образования снижается», — рассуждает Гордеева.

Она тут же добавляет, что это не значит, что эмоциональное насилие необходимо, но уверена: если человечество станет гуманнее, балет исчезнет, как сейчас исчезает коррида — когда-то занятие для сильных мужчин, а ныне издевательство над быками. Останется свободный танец, где смогут танцевать все люди, независимо от их типов фигур и способностей, прогнозирует критик: «Балет — это все же очень дискриминирующий вид искусства».

Лариса Жукова Источник: www.lenta.ru

Путин и балет в России

Hurriyet Hürriyet Турция

Ученицы Академии русского балета имени Вагановой во время открытого урока, посвященного памяти народной артистки СССР Нинель Александровны Кургапкиной.

Одна из стран, которые первыми приходят на ум при упоминании о балете, — Россия. Большой театр в Москве и Мариинский театр в Санкт-Петербурге, ставшие символами этой страны с момента своего создания, где было воспитано множество всемирно известных танцоров, буквально наводняют посетители.

История балета в России восходит к довольно давним временам. Первая балетная школа была создана в 1740 году в Санкт-Петербурге под названием «Императорская балетная школа». В период перехода от царской России к Советскому Союзу эта школа, преодолев негативные эффекты революции благодаря выдающимся государственным реформам, продолжила свое существование в рамках новой системы. Первым выступавшим против тех, кто поднимал на повестке дня уничтожение ценностей, оставшихся с эпохи царизма, был Ленин.

Во время мировых войн, несмотря на ограниченные возможности, балетные произведения продолжали ставить на сцене; проводились гастроли, направленные на повышение морально-боевого духа солдат.

Окончание Второй мировой войны было отмечено в Большом двумя премьерами. Балеты «Золушка» и «Ромео и Джульетта», написанные Прокофьевым, были представлены публике в 1945 и 1946 годах.

Процесс «перестройки», начавшийся с распадом Советского Союза, ударил как по Большому театру, так и по Мариинскому театру. Ни Борис Ельцин, ни Михаил Горбачев не смогли в достаточной мере контролировать эти экстраординарные перемены. Еще никогда в своей истории русский балет не был так обессилен. Но не нужно забывать, что, чтобы суметь удержаться на ногах, традиционно сильная структура в мире искусства вела масштабную борьбу. Участились встречи между балетными школами и балетными сообществами, дабы хаос того времени не коснулся балетного искусства; обсуждались проблемы, претворялись в жизнь предложения по их решению. Была начата мобилизация усилий, чтобы молодые таланты могли поехать на соревнования за рубежом. В этот период на повестке дня снова возникла традиционная балетная техника. Но и опыт других стран стал в это время изучаться еще более активно. Весь этот процесс пытались пережить с наименьшими потерями.

Возрождение славы Русского балета

В 2000 году к власти в России пришел Владимир Путин, который хвалит советский период и называет распад Советского Союза «крупнейшей катастрофой XX века». Путин, который сразу встретился с представителями искусства, не теряя времени, принял непосредственное участие в этой работе.

Деятелей искусства, которые находились за рубежом, пусть и по политическим причинам, Путин лично пригласил в страну. Путин обеспечил проведение роскошного юбилея по случаю 75-летия со дня рождения великой балетной дивы Майи Плисецкой. Путин вместе с балериной появились в большом зале. Путин, не пытаясь скрывать своего волнения, с глубоким поклоном поздравил ее хвалебными словами. Благодаря отечественным и зарубежным СМИ мир был очевидцем этого момента. На самом деле отношение Путина показывало то, как необходимо ценить искусство, чтобы оно могло существовать в той или иной стране.

Действия на этом не закончились. Большой театр был полностью восстановлен; реконструкция обошлась в 34,5 миллиарда рублей (800 миллионов долларов). К реконструкции привлекали специалистов по античности. Михаил Сидоров, руководивший ремонтными работами, встречался с ведущими деятелями культуры и искусства, обмениваясь мнениями с ними. Кресла, ложи в зале были декорированы позолотой. После шести с половиной лет ремонтных работ Большой, наконец, был восстановлен, и здание, в котором постановки продолжились, засияло своим великолепием, как в царской России.

В 2013 году прямо напротив Мариинского театра в Санкт-Петербурге была построена новая оперная и балетная сцена. Благодаря этому число постановок тоже возросло.

Недавно я посмотрел две постановки Мариинского театра. Это великолепный балет «Жизель», в котором танцевала Олеся Новикова. Постановка сорвала такой шквал аплодисментов, что приветствовать зал танцорам пришлось больше, чем танцевать.

На второй день был гала-концерт балетного конкурса Vaganova-PRIX. В первом акте мы смотрели лучших награжденных танцоров России. Во втором акте были выступления воспитанников балетной школы имени Вагановой в Санкт-Петербурге. Меня и всех в зале очаровала воспитанница этой школы Мария Хорева. Надеюсь, ей обязательно улыбнется удача, и в будущем весь мир будет ей рукоплескать.

Ассигнования в министерство культуры обеспечили культурный прорыв в России

Россия — страна, воспитавшая бесчисленное множество знаменитых танцоров, от Анны Павловой до Вацлава Нижинского, от Михаила Фокина до Майи Плисецкой, от Рудольфа Нуреева до Михаила Барышникова.

Путин, осознающий эту силу, осуществил множество реформ в сфере культуры и искусства. Он дал распоряжение о реализации многих таких масштабных работ, как реставрация театра в Новосибирске и Московской консерватории. Он поднял вопрос об изменении системы денежного вознаграждения, применявшейся с давних пор, и для деятелей искусства создал новую систему, основанную на достигнутых успехах и приложенных усилиях.

Ассигнования, выделяемые министерству культуры, на первой стадии возросли на 25%. Руководство страны пыталось сделать все необходимое, чтобы культурные направления могли спокойно работать. Деятельность правительства в этом направлении обеспечила поддержку частных компаний. Россия, не привыкшая к концепции «спонсорства», при поддержке крупных компаний отныне стала вносить значительный вклад в сферу искусства, который достигает миллиарды долларов.

Самое главное, что эти реформы во имя искусства проводились с особой деликатностью, без нарушения культурной традиции страны, и был совершен большой прорыв.

Мы тоже должны проводить достойные подражания реформы

Когда я говорю о вкладе Путина в развитие русского балета и его влиянии на искусство, у вас не должно сложиться впечатления, что я поддерживаю его политику в других сферах… Тем не менее,то, чего удалось достичь в результате проведенных реформ, должно послужить нам примером.

Потому что политика страны в сфере культуры — это чрезвычайно чувствительная тема с точки зрения международного доминирования в этой сфере. Мы тоже достаточно многого добились. Наши государственные консерватории провели очень важную работу. Я с глубоким почтением хочу вспомнить всех наших учителей, воспитавших турецких танцоров. В нашем государственном театре оперы и балета занимались искусством очень значимые лица. Усилия наших деятелей искусства, которые вкладывают много труда в развитие турецкого балета с момента его основания, необходимо ценить должным образом. Зрители всегда осознают это и награждают их за труды полными залами и аплодисментами. Однако этого недостаточно.

В этой связи мы сделали важный шаг, проведя недавно 3-й Совет по национальной культуре, на котором мне довелось побывать членом комиссии. Для нашей страны чрезвычайно ценно скорейшее претворение в жизнь решений, принятых на этой встрече. Например, первым делом необходимо в кратчайшие сроки решить проблему Культурного центра Ататюрка, который находится в Стамбуле, и это чрезвычайно значимо для нашей страны, прежде всего Стамбула. Очень серьезным шагом на пути к современной Турции станет строительство оперных зданий, которые могут стать символом во всех городах нашей страны, а также проявление нашим руководством и жителями этих городов благосклонности и интереса к выступлениям в них. Наша страна, наш народ, наши деятели искусства достойны самого лучшего.

Тан Сагтюрк (Tan Sağtürk) Rusya’da baleye Putı̇n etkisi

Двадцать завидных невест Петербурга

(по версии журнала “Собака.Ру”)

Анастасия Шевцова

Анастасия Шевцова - артистка кордебалета Мариинского театра

Главный французский хореограф современности Анжелен Прельжокаж для своего дебютного фильма «Полина» с участием Жюльет Бинош отсмотрел девятьсот претенденток на главную роль, включая известных прима-балерин, а выбрал именно эту артистку кордебалета Мариинского театра. Премьеры картины прошли на Венецианском кинофестивале, в Париже и Макао. Настя оказалось убедительна в фильме о юной русской балерине, которая ищет себя за пределами классической хореографии, — возможно, потому, что она и в реальной жизни стремится выйти за рамки профессии.  Дочь владельца юридической фирмы и создательницы благотворительного фонда «Традиция», еще учась в Вагановской академии снялась в клипе группы Iowa «Одно и тоже», дружит с фотографами и художниками, интересуется драмтеатром. Неудивительно, что и в Мариинке ее можно увидеть в характерных партиях — в роли одной из Мамок в «Коньке-Горбунке» или в Pas de trois пчелок в «Щелкунчике» Михаила Шемякина.

«Попала я в Вагановскую академию случайно — пришла за компанию с сестрой, а меня приняли. Сегодня самое главное для меня в жизни — жажда самосовершенствования. Проснулась она во мне в пятнадцать лет, когда я оказалась на летнем интенсиве в Royal Ballet School в Лондоне. Именно в этом возрасте я поняла, что хочу развиваться не только в балете, но и открывать для себя другие сферы искусства — ведь жизнь одна и зацикливаться на чем-то  просто скучно».

Рената Шакирова

Рената Шакирова - солистка балета Мариинского театра

Главная претендентка на статус прима-балерины из числа молодых солисток Мариинского театра танцует с тех пор, как помнит себя: с четырех лет она занималась в башкирском городе Стерлитамаке в кружке, педагог которого посоветовал родителям Ренаты отправить девочку на учебу в хореографическое училище. В одиннадцать лет она поступила в Вагановскую академию, где первые три года жила в интернате, пока вся семья не перебралась в Петербург. Не имевшая изначально феноменальных данных, на старших курсах в классе Татьяны Удаленковой благодаря упорству и работоспособности она заняла положение первой ученицы: выступала на сцена Мариинки в «Рубинах» и даже — беспрецендентный случай — отправилась вместе с театром на гастроли в Лондон с партиями в «Аполлоне» Баланчина и Concerto DSCH Ратманского. Выпускные экзамены в академии летом 2015 года ей пришлось совмещать с подготовкой к конкурсу «Большой балет» канала «Культура», на который только что принятая в кордебалет Шакирова была делегирована в паре с премьером труппы Кимином Кимом, чтобы в итоге победить и в самом начале карьеры получить общенациональную известность. Сегодня она танцует Машу в»Щелкунчике», Джульетту в «Ромео и Джульетте», Парашу в «Медном всаднике», Катерину в «Каменном цветке», Царь-девицу в «Коньке-горбунке». А к фестивалю балета «Мариинский репетирует с хореографом Юрием Смекаловым «Пахиту»  — спектакль о паре прекрасных влюбленных, которых пытаются коварно разлучить злодеи, но все оканчивается пышной свадьбой.

«Безумно приятно, что в меня в театре верят и одну за другой дают сложные партии, причем разучивать новый текст и самую разную хореографию приходится,  как правило, быстро. Например, на подготовку Китри в «Дон Кихоте» у меня было всего десять дней, но такой ритм жизни затягивает и очень мне нравится. А в свободное время я шью, вышиваю, создаю бижутерию, делаю прически — плету косички».

Любовь Андреева

Любовь Андреева - солистка Театра балета Бориса Эйфмана

Сверхновая звезда, солистка Театра балета Бориса Эйфмана променяла «лебединую» карьеру в Большом театре оперы и балета Белоруси на современную психологическую хореографию. Сегодня Андрееву — наряду с Аллой Осипенко, Валентиной Морозовой, Еленой Кузьминой и Марией Абашовой — относят к числу блистательных прим и муз Бориса Яковлевича. Любовь испоняет главные партии: Дульсинеи в «Я — Дон Кихот», Грушеньки в «По ту сторону греха», Камиллы в «Родене», Милюковой в балете «Чайковский. Pro et Contra». К тому же Любовь стала ассистентом хореографа с дипломом балетмейстера, полученном в родном Минске, и помогает маэстро ставить спектакли.

«В моей семье не было балетных, мама работает в Министерстве культуры Беларуси, папа — бывший военный. Да и своих детей я бы не стала отдавать в балет. Если только, конечно они не начнут проявлять явный талант и большую тягу к танцу. И дело не в том, что это коварный и жестокий мир, как многие говорят и как показано в фильме Даррена Аронофски «Черный лебедь». Мне самой не приходилось идти через тернии к звездам. Впервые я увидела вживую спектакль Бориса Яковлевича в Петербурге. Это был балет «Евгений Онегин». После представления ко мне подошел педагого из Театра Эйфмана и сказал: «Вы, наверное, балерина. У вас высокий рост. Не хотите у нас работать?» Я ответила: «Знаете, я посмотрела спектакльи боюсь, что меня даже в кордебалет не возьмут». А теперь я танцую в «Онегине» Татьяну. Я часто исполняю партии несчастных, сходящих с ума женщин: Камиллу Клодель в «Родене», которая посвятила всю себя, свою молодость, свой талант, свою жизнь Родену.  А он так и не признал ее, оставшись с женой. В балете Up & Down по роману «Ночь нежна» я исполняю роль пациентки психиатрической клиники, влюбляющейся в лечащего врача. Моя героиня выходит замуж за доктора, а затем выздоравливает и оставляет его — начинающего деградировать и утрачивать свое «я». В жизни правда есть место таким сводящим с ума чувствам, но я бы не хотела их испытать. Для меня любовь — это когда ты просыпаешься и засыпаешь с мыслью об одном человеке. Звучит банально? только не для балетных! Ведь это единственное время, когда я могу думать и любить за себя, а не за героиню: в десять утра я приезжаю на работу и до одиннадцати вечера воплощаюсь в других персонажей, проживаю их чувства. Если этого не делать, я не буду хорошим артистом».

Вырезка из статьи “20 завидных невест Петербурга” журнала “Собака.Ру” (февральский номер 2017 г.) авторы Кристина Шибаева, Виталий Котов.

Как балерина Мариинки сыграла главную роль в фильме с Жюльет Бинош

Артистка кордебалета Мариинского театра Анастасия Шевцова сыграла главную роль в режиссерском дебюте хореографа Анжелена Прельжокажа с участием Жюльет Бинош — фильм «Полина» был показан на Венецианском кинофестивале, а 27 ноября состоялась его премьера в Петербурге в рамках фестиваля «Дягилев P.S.».

Анастасия Шевцова

фото: Ксения Поггенполь

Вопрос простой и очевидный: как вас пригласили сняться в этом фильме?

Все очень просто, два года назад меня нашли в «Фейсбуке» дочери Прельжокажа. В детстве я много снималась в массовке на «Ленфильме», в годы учебы в Академии имени Вагановой — в фотосессиях для модных брендов, а результаты этих съемок выкладывала в социальных сетях. И Агата, и Ирис Прельжокаж учатся на кинорежиссеров, и после того как они мне написали, был, естественно, кастинг в Петербурге. Конечно, я страшно волновалась, вместе со мной на эту роль пробовались прима-балерины и первые солистки. А всего, как я потом узнала, режиссер и его жена и многолетний ассистент Валери Мюллер просмотрели около девятисот артисток из Франции, Москвы и Петербурга. Потом я дважды ездила на финальные кастинги в Париж, где мы пробовали ставить первые танцы и проходить драматические сцены. Перед началом съемок летом 2015 года со мной две недели по семь часов в день репетировал помощник хореографа, потому что в фильме очень много танцев и все их нужно было выучить. А последние эпизоды снимались минувшей зимой, когда я уже пришла на работу в Мариинский театр. Танцую я практически каждый вечер, и руководство нашей балетной труппы пошло мне навстречу, отпустив на съемки, — думаю, никому из тех, на ком держится репертуар, не разрешили бы уехать так надолго.

Вы говорите по-французски?

До съемок не говорила, в академии мы изучали только балетную терминологию. Я думала, что никаких проблем не будет: просто выучу текст с правильным произношением. Однако на площадке оказалось, что Анжелен и Валери, которая была вторым режиссером, очень любят импровизировать. Я начала интенсивно учить язык, всем вокруг запретили говорить со мной по-английски, и теперь я свободно общаюсь по-французски.

Фильм точно следует сюжету одноименного популярного во Франции комикса Бастьена Вивеса о нашей соотечественнице, которая после московской балетной школы оказывается в Большом театре, а потом отправляется на Запад?

Отличия есть, но главная линия все та же — о начинающей танцовщице, которая борется за свое профессиональное и личное счастье. Чисто внешне это, может быть, не самый глубокий сюжет, но надо понимать, что у французов совершенно другое, чем у нас, отношение к комиксам — для них это еще один вид искусства. Бастьен сочинил эту историю, посмотрев знаменитый балет Прельжокажа «Белоснежка». Когда они встретились, Анжелен решил, что она отлично подходит для рассказа о настоящем балетном мире. Ведь задачей режиссера было снять не очередной «Черный лебедь» о сценических интригах, он хотел обойтись без банальностей вроде лезвий в пуантах. И справился с этим: танцы в фильме очень красивые, с точки зрения балетного артиста все в нем идеально. Для меня это новая техника, поначалу ноги были все в синяках, но такая хореография мне ближе, она дает больше возможностей выразить себя.

Одну из важных ролей в картине играет Жюльет Бинош. Как вам с ней работалось?

По сюжету моя героиня-бунтарка уезжает из Москвы вслед за своим парнем, которого не взяли в Большой театр, вместе они в поисках работы приезжают в Экс-ан-Прованс к руководителю балетной труппы — ее-то и играет Жюльет Бинош, по сути, это альтер эго самого Прельжокажа. Эта женщина полностью меняет взгляд Полины на современный танец, и она понимает, что нашла свою хореографию. Жюльет очень сильно вживалась в роль: и на диете сидела, и постоянно смотрела репетиции Прельжокажа, вместе с нами ходила на занятия в класс и танцевала. Она исключительно приятный человек, давала мне много актерских советов. В Париже вместе с нами снимался Алексей Гуськов, игравший учителя Полины, а в Москве — потрясающая Ксения Кутепова в роли ее матери. И с ними обоими было также очень приятно работать. Конечно, для меня это огромный опыт, тем более что Прельжокаж — мой любимый хореограф, я даже писала о нем в академии курсовую работу.

А вы с самого детства видели себя на сцене?

Я не собиралась поступать в Академию имени Вагановой, пришла туда просто за компанию с младшей сестрой Ариной, которую не приняли тогда из-за неподходящего возраста, а меня взяли. Скорее, даже родители настояли, чтобы я пошла, хотя к балету отношения они не имеют: папа — владелец юридической фирмы, а мама — пианистка и музыковед, руководитель благотворительного фонда «Традиция». Но годам к пятнадцати у меня проснулся настоящий интерес к балету, я стала посещать интенсивные курсы за границей — так, в летней школе Ковент-Гардена была трижды, там просто супер!

Понимаю, что артист кордебалета работает с утра до полуночи, но все же чем вы занимаетесь в свободные часы?

Больше всего на свете люблю классическую музыку, обожаю музеи и драмтеатр — «Игрока» и «Жолдак.Dreams» в БДТ, «Вишневый сад» и «Гамлет» в МДТ, в Москве бываю в МХТ и «Гоголь-центре». Интересуюсь всем, что связано с модой, хожу на показы в Петербурге и даже была на Парижской неделе моды.

текст: ­Виталий Котов – журнал “Собака.Ру”


До участия во французском фильме Настя снялась в клипе группы Iowa «Одно и то же» — кастинг-директор также нашел ее фото в соцсети. В Мариинском театре ее можно увидеть в партии Нэнси в балете «Сильфида» или в роли одной из Мамок в «Коньке-Горбунке». В сентябре она ездила на Венецианский фестиваль, в программе которого участвовал фильм «Полина». 16 ноября в Париже пройдет мировая премьера картины, а 27 ноября в рамках фестиваля «Дягилев P.S.» — петербургская.

Высокая мода танца

Десятилетиями Нью-Йорк покоряли строгие шеренги лебедей из Большого и Мариинки. Сегодня город на Гудзоне аплодирует новой русской хореографии.

балет "Глина"

На афише театра New York City Center — Диана Вишнева в костюме короля Людовика XIV. При входе в зал зрителям вручают программку с вложенной в нее узкой бумажной полоской, где напечатано всего несколько слов, — и при взгляде на это объявление каждый вздыхает: Дианы не будет. Одна из лучших балерин нашего времени недолечила травмированную ногу и не смогла исполнить свою мечту: в первый раз в жизни выйти в мужской роли. Но лишь четыре человека из полуторатысячного зала разворачиваются и уходят до начала представления; то есть они приходили в театр только ради Вишневой. Остальные — «в предвкушении чего-то нового, что обещало название вечера — Ardani 25 dance gala.

Миссия выполнима

«Ардани» — это два человека, Сергей и Гаянэ Данилян. Четверть века назад, едва окончив ГИТИС, они решили поменять отечественный балет и отношение к нему — в стране и за ее пределами.

Конечно, наши театры ездили на гастроли задолго до появления на свет «Ардани артистс». Бежала по лондонской сцене Уланова (и в кулисах складывались в штабеля будущие знаменитые английские балетмейстеры), строгие шеренги лебедей покоряли Нью-Йорк… С течением времени у европейцев и американцев закрепился своеобразный взгляд на вещи: российский — тогда еще советский — балет стал ассоциироваться только с классикой. Русские в «Дон Кихоте», «Лебедином озере»? Да, везите, и побольше! Новые постановки, поиски? Нет, спасибо, не надо.

Правда, долгое время нам и предложить-то было нечего. Правивший в Большом Юрий Григорович разрешал ставить в его театре только тем хореографам, что заведомо не могли быть ему конкурентами, местность была выжжена лет на тридцать вперед. Но факт остается фактом: к девяностым годам ХХ века к нашим театрам в Европе и в Штатах стали относиться только как к эксплуататорам классики. Отрасль вывозила на экспорт «наследие», а собственное производство балетов если и существовало, то в неконкурентноспособном виде. Изменить эту ситуацию и взялись Сергей и Гаянэ Данилян.

Первый их проект был внутри страны, и назывался он «Божественная»: речь еще не шла ни о производстве собственных программ, ни о знакомстве целых государств с труппами, им прежде неведомыми. Это был слом границы — для начала между Большим и Мариинским театрами. Две главные труппы страны десятилетиями не контактировали между собой, рассказывая друг о друге ехидные анекдоты (каждая школа считает, что только она танцует правильно). И вдруг юная, только что окончившая школу «божественная» Диана Вишнева влетела на сцену Большого в «Дон Кихоте». Это было похоже на слом Берлинской стены — ну надо же, за «занавесом» тоже есть люди, и какие! Потом Москве была явлена Ульяна Лопаткина — так был закреплен успех.

По рецепту Дягилева

Хотя на афише в Нью-Йорке и стоит цифра 25, внутри которой – визиты Большого в США и знакомство Штатов с труппой Бориса Эйфмана, что теперь чуть ли не ежегодно собирает дань со своих восторженных американских поклонников, Даниляны самой важной частью своей истории считают последнее десятилетие. Именно в этот период с их помощью стали появляться  на свет новые билеты.

Они следуют дягилевской идее и практике – соединять в работе артистов, хореографов, композиторов и художников.

Создание нового и предъявление его миру – занятие рискованное и в смысле денег, и в смысле репутации. Для проектов “Ардани” (“Короли танца”, “Красота в движении”, “Диалоги”, “Отражения”, “Соло для двоих”) ставили спектакли Кристофер Уилдон, Алексей Ратманский, Джон Ноймайер и многие другие выдающиеся хореографы. Сначала “внешняя” идея была в том, чтобы показать: наши артисты могут танцевать не только вечную классику, они прекрасны и в сегодняшних сочинениях. Именно так новые роли получили Николай Цискаридзе и Диана Вишнева, Наталья Осипова и Иван Васильев, и немаленькое еще количество солистов Большого и Мариинки. “Внутренняя” же   была обращена к обитателям нашей страны, привыкшим, что классика – наше все, и можно жить вовсе без премьер, годами же жили! Их, зрителей участие звезд первой величины должно было побудить внимательнее всмотреться в непривычные тексты, этими звездами исполняемые. Ну а потом задуматься, а точно ли в хореографии мы впереди планеты всей?

Теперь, в год двадцатипятилетия  “Ардани”, разговор уже идет по-другому. “Посмотрите граждане американцы, в России и хореографы рождаются, кроме уже известного вам Ратманского, правда-правда”. И вы, товарищи-граждане россияне,  тоже взгляните.

3-1 3-2

4-1 3-3

Автор: Анна Гордеева
Источник: ж-л “Новое время”

По следам блудного сына

Вечер балетов на музыку Сергея Прокофьева в Мариинском театре.

Балетная труппа Мариинского театра сплела венок-оммаж Сергею Прокофьеву, чье 125-летие отмечается в этом году,— представила вечер балетов на музыку композитора. Помимо «Блудного сына» Джорджа Баланчина были показаны два новых балета — премьеры молодых хореографов Максима Петрова («Русская увертюра») и Антона Пимонова («Скрипичный концерт N2»). На премьере побывала ОЛЬГА ФЕДОРЧЕНКО.

балет Максима Петрова Русская увертюра
сцена из балета Максима Петрова «Русская увертюра» фото: Валентин Барановский

Открывавший вечер баланчинский «Блудный сын» с его кажущейся безыскусной хореографией, ее гротескным преображением, поиском смысла бытия и дерзким оригинальным балетмейстерским высказыванием расставил танцевальные приоритеты вечера. Баланчинская модель танцевального немногословия одержала верх над хореографической болтовней молодых хореографов. Самым же ярким впечатлением вечера стал Давид Залеев — Блудный сын, в этой партии танцовщик был пластически безупречен. Его герой, наивный бунтарь, с детским любопытством бросающийся во все тяжкие, сохранил целомудрие даже в цепких профессиональных объятиях Сирены (Виктория Брилева). Что, наверное, стало маленьким откровением вечера: редко когда танцовщикам в этой партии удается достичь баланса искренности и чистоты, эмоциональной и технической, не впадая в смакование деталей порочных связей.

Максим Петров и Антон Пимонов, постоянные участники «Мастерских молодых хореографов», подобно сыновьям вполне примерным, припали под крыло Баланчину с явным желанием из-под него не высовываться. Их сочинения, в которых присутствует определенная доля мастеровитости, все же вряд ли значительно оживят репертуар театра — хотя бы по причине недостаточной внятности высказывания.

Максим Петров, чей балетмейстерский опыт хоть и невелик, но демонстрирует авторскую самобытность, продолжил полюбившуюся ему игру в исторические стилизации. Выбор темы пал на время, близкое к созданию «Блудного сына»,— «Русскую увертюру», написанную Прокофьевым в 1936 году. Но если в «Блудном сыне» советский оптимизм проходил лишь намеком на дурман массового энтузиазма (в пластике бритоголовых существ), в виде пародии на гимнастические парады, то господин Петров принимает условия игры в «нашу счастливую молодость». Наверное, его балет — второй возможный путь Блудного сына, который остается с собутыльниками в восторженном угаре беспробудной радости. «Русскую увертюру» можно представить и попыткой танцевального предсказания: кем мог бы стать Георгий Баланчивадзе в Советском Союзе, не останься он в Европе в 1924 году. Вполне возможно, он бы сочинял и режиссировал гимнастические парады, массовые праздники и демонстрации, славя нашу счастливую социалистическую действительность. Представление господина Петрова о танцевальном счастье отменно позитивно и незамысловато: в «Русской увертюре» советская молодежь марширует, бегает, идет вприсядку, складывает пирамидки и пирамиды, грозит неведомым врагам, а барышни смущенно теребят краешек платьиц. Неприкаянная радость до утомления и пресыщения — единственный сюжет балетика господина Петрова. Только нет в финале Отца, простирающего руки и принимающего неразумных детей в свои объятия. Есть только жуткий гул грядущего апокалипсиса и сцена, усеянная упавшими телами.

«Скрипичный концерт N2» Антона Пимонова показался сумбурным и суетливым. Лихорадочное стремление дать каждой ноте пластический эквивалент привели к танцевальному многословию и, как следствие, пустословию. В негласном творческом соревновании победил молодой беглец из Советского Союза: у него, помимо дебютантской запальчивости, хватило смелости не оглядываться на авторитеты. Хотя, с другой стороны, ему было намного легче: авторитетов почти за девяносто лет со дня премьеры «Блудного сына» заметно прибавилось.

Источник: http://www.kommersant.ru/doc/3042409

Отчет с балансом

Вагановская академия отыграла выпускной концерт.

Выпускной концерт АРБ имени Вагановой 2016 год
Выпускной концерт АРБ имени Вагановой 2016 год. Фото Натальи Разиной.

Вагановская академия представила свой выпускной концерт сразу в двух столицах — сначала в петербургском Мариинском театре, а вчера и в московском Кремле. На 274-й выпуск со дня основания и третий, который опекал в качестве директора Николай Цискаридзе, посмотрела Ольга Федорченко.

Программа для презентации была составлена нестандартно: очередная попытка уйти от дивертисментного построения выпускного спектакля увенчалась полным и безоговорочным успехом. Три акта выпускного концерта убедительно раскрывают даже не столько способности и таланты закончивших балетное образование, сколько блестяще реализуют концепцию директора Академии господина Цискаридзе, заявленную им во вступительном слове перед занавесом: «Подчеркнуть величие нашей культуры». Величие подчеркивалось балетными сценами из опер М. И. Глинки «Жизнь за царя» («Польский бал») и «Руслан и Людмила» (сцена «Волшебные сады Наины»), «Болеро» в хореографии Брониславы Нижинской и «Фея кукол» Сергея и Николая Легатов — Константина Сергеева в редакции господина Цискаридзе. Редко когда программа выпускных спектаклей могла похвастаться гармоничной балансировкой между роскошным характерным танцем, пластическими изысками хореографического авангарда 20-х годов прошлого века и безмятежной классикой!

«Польский» акт «Жизни за царя» в хореографии Андрея Лопухова и Сергея Кореня был возобновлен стараниями характерной примы ленинградской сцены Ирины Генслер. И это возобновление стало истинно кульминацией выпускных вечеров, несмотря на то, что им программа открывалась. Какие страсти кипели в сдержанно-сосредоточенном шествии (королевский полонез) и как залихватски взвивались руки в приветствии; какая танцевальная «дуэль» сопутствовала краковяку, и как «трещал паркет под каблуком» во время высокородной мазурки! Недостаток воспитания проявил лишь сидящий на сцене оперный хор: он напрочь отказывался приветствовать вставанием дефилирующую перед ними королеву. По-хорошему впечатлили характерные солисты (Анастасия Константинова, Роман Малышев, Ксения Осинцева, Егор Геращенко), для которых имперские традиции «большого стиля» есть школа профессионализма. В классическом вальсе одна из прим выпуска Алена Ледях (класс И. А. Ситниковой) с большой экспрессией и практически без помарок взлетала в высоких прыжках и прочерчивала безупречные и смелые диагонали па-де-бурре. Фокинский шедевр почти столетней давности «Волшебные сады Наины» поразил неожиданной танцевальной свежестью. Хореографический дурман отменно навевала Алена Ковалева (педагог Ю. А. Касенкова), чья пластическая точность в деталях и дивная координированность, несмотря на очень своеобычные внешние данные, аттестуют выпускницу как одну из надежд нынешнего года.

«Болеро» Брониславы Нижинской, показанное во втором отделении, вызвало более всего вопросов. Хореографический авангард 1928 года, сочиненный Брониславой Нижинской (и восстановленный Андрисом Лиепой) для гениальной танцовщицы-дилетантки Иды Рубинштейн, впервые показали в Петербурге. Собственно, повод найден, но не смысл. Монологичная история женщины с трудной судьбой, пронизанная открытым эротизмом и томлением плоти вряд ли «идеологически» подходит для программы выпускных спектаклей. Нет, конечно, оканчивающие Академию русского балета — люди весьма просвещенные и, вероятно, опытные. Но все же хотелось бы большего соответствия исполняемой программы теме юности и традиционных «открытых дорог». Но в свете исполненного «Болеро» дорога, казалось, идет лишь в одном направлении: солировавшая Анастасия Яроменко (педагог И. А. Ситникова) больше напоминала пэтэушницу «на раене», нежели роковую незнакомку.

Венчал вечер одноактный балет «Фея кукол» — очаровательная безделушка про пупсиков, зайчиков и оживленных кукол различных национальностей. Господин Цискаридзе мастерски отредактировал балет, убрав музыкальные и танцевальные длинноты, кое-где подсократил вариации или вообще их купировал. Благодаря этой правке (весьма деликатной), «Фея кукол» стала более динамичной и менее затянутой. И огорчительно, что в этом аполитичном балете нашли повод для цензуры: так, из программы дивертисмента исчез номер «Казак и малороссиянка», вместо которого господин Цискаридзе сочинил «Русский танец», не могущий похвастаться яркими художественными достоинствами. Также изъяли «неполиткорректный» танец кекуок в исполнении пары афроамериканцев, который мирно жил в «Фее кукол» с 1903 года. Тем не менее балет является кладезем для балетной школы, и таковым и остался: практически весь состав Академии с наслаждением танцует, играет и самовыражается. Два выпускных Пьеро Павел Остапенко (класс И. В. Новосельцева) и Олег Игнатьев (педагог А. А. Ермоленков) успешно доказали свою состоятельность в прыжках и пируэтах, соревнуясь перед премиленькой Феей — предвыпускной ученицей Элеонорой Севенард, родственницей Матильды Кшесинской, первой исполнительницы этой партии. Так что с традициями и наследием в Академии русского балета все более чем в порядке!

Коммерсант.Ru

Поднимая ноги к ушам

Мыши и привидения: кого и как выпускают балетные школы

Студентка разминается перед экзаменом по классическому танцу в Академии Русского балета им. А. Я. Вагановой в Санкт-Петербурге

Июнь – месяц балетного будущего. В июне проходят вступительные экзамены в балетные школы, и в этом же месяце выпускники этих школ в первый раз выходят на сцены знаменитых театров. Надежды, нервы, слезы и триумфы — все смешано в эти дни. Дипломированные специалисты из московской школы уже оттанцевали на сцене Большого; петербургские выпускники сейчас танцуют в Мариинке, а 22 июня приедут выступать на сцене Кремлевского дворца. С чего все начиналось и что будет дальше?

Мамин бюст, врачи и идеалы

На вступительных в петербургскую Академию Русского Балета очередь тянется вдоль здания школы — в этом году сделать своих детей артистами захотели двести с лишним мам. Малышню (в первый балетный класс поступают десятилетки) группами приглашают в классы на просмотр, родителей в здание Академии не пускают — они толкутся на улице, сидят в машинах, жадно слушают легенды «ветеранов» (как нынешних прима-балерин не принимали в первый год, но они все равно добивались своего) и накручивают себя. Вступительные испытания проходят в три дня — на них педагоги определяют физическую пригодность ребенка к классическим танцам (выворотность, пропорции, и хорошо бы понять, все ли в семье у девочки такие худышки, или, наоборот, к 15 она достигнет кустодиевских размеров) и артистические задатки, а врачи пытаются понять, выдержит ли эту рабочую жизнь позвоночник ребенка, сердце и другие не менее важные органы. После трехдневных мучений к зачислению рекомендуют 18 девочек и 18 мальчиков — и понятно, что на выпуске их будет много меньше. Кто-то из провинциалов не выдержит вдали от дома (у академии уютный интернат в том же самом здании, но быть студентом в 10-11 лет — совсем не то же самое, что в вольные 18), кто-то не потянет физически, — но сейчас у всех девчонок горят глаза («Я буду как Лопаткина!» — гордая высокая девочка; «А я как Вишнева!» — темноглазая кроха, что секунды не может постоять спокойно), а мальчишки посматривают на мам снисходительно — вот видишь, а ты волновалась!

экзамены в АРБ имени Вагановой

Бьет — значит любит

В балетных школах не бывает детей, которые хотели бы, чтобы учителя их не замечали. Ну вот как бывает в школе общеобразовательной: я сижу тихо и тебе не мешаю, ты, Марья Ивановна, только ко мне не приставай. Если ученику в классе педагог не делает замечаний — значит, ему все равно, что из ребенка выйдет, значит, перспектив не видно. Тут и ученик переживает, и родители. А вот если жучит, ругается, обзывает — значит, волнуется за тебя, хочет, чтобы ты стал(а) лучше. Поскольку работа идет с телом — то и ругательства в основном имеют отношения к физиологии. И «корова» — это еще нежное и мягкое прозвище.

Ущипнуть за мышцу, что выпирает в ненужном месте, эффективнее, чем сто раз повторять ребенку, что ее надо убрать, и да, случаются синяки. Двадцать раз обозвать девчонку, вдруг начавшую набирать вес, чтобы она строже следила за собой, — гуманнее, чем потом смотреть, как ее отчислят за потерю формы. А ведь отчислят — и это тоже будет акт гуманности, но уже по отношению к мальчикам: если в старших классах девица набирает более 50 килограммов, ее не допускают к занятиям в дуэте, чтобы парни не сорвали спину. И во всех российских балетных школах педагоги одновременно следят за тем, чтобы их подопечные не выходили за рамки нормы и за тем, чтобы они все-таки что-то ели. Девчонки же способны заморить себя до веса комара — и на госэкзаменах можно встретить танцовщицу весом 37 килограммов при росте 165 сантиметров. Поэтому никто не удивляется в школьном буфете, если девочка-подросток приходит туда под конвоем педагогини, которая следит, чтобы та положила хоть одну ложку сахара в стакан чая, которым собирается пообедать.

Нельзя ли так же заботиться о детях, но при этом не мучить их? — спросит любой сторонний человек. В теории — да, можно, наверное. На практике — ничего не выходит. Так уж придумано это искусство, что предъявляет к артистам жесткие физиологические требования. В Штатах уже случались судебные процессы, когда родители судились с педагогами, советовавшими их чадам сбросить вес. Облик американского балета из-за этого не изменился. Когда-нибудь это искусство исчезнет совсем — будет признано бесчеловечным, общественность начнет давить на государство, чтобы эту забаву признали незаконной — как сейчас общественность давит на любителей и организаторов боев без правил и фанатов корриды. Но мы с вами, к счастью, до этого не доживем.

экзамены в АРБ имени Вагановой

Жизнь у станка. Иерархия

В прямоугольнике балетного класса, в котором начинается день каждого ученика и каждого артиста, одна из длинных сторон занята зеркалом, вдоль трех других стен стоят «станки» — палки, за которые танцующий народ держится руками, элегантно шаркая мысками ног по полу, разрабатывая мышцы. У центральной палки — лучшие ученики класса или лучшие солисты театра; на боковых палках — те, у кого дела с танцами обстоят чуть похуже. Передвижения здесь — как землетрясение; попасть с боковой палки на центральную — успех покруче олимпийской медали, изгнание на боковую палку — жизненная катастрофа. Так с первых же дней закладывается идея соревнования и иерархии: в театре иерархия прописывается еще жестче. То есть в трудовой книжке бывает записано «артист балета» или «солист балета», в реальности же ступенек и отличий больше. После окончания школы человек попадает в кордебалет — corps de ballet по французски, «тело балета». Крестьяне и привидения, мыши и лебеди — та масса, что должна казаться единой, действовать одновременно и одновременно дышать — потому и «тело». Из кордебалета — путь в корифеи, это следующая ступенька. Небалетный человек привык к тому, что «корифей» — это большой мастер, в балете же это всего лишь крохотный шажок вверх по служебной лестнице. Далее — вторые солисты, первые солисты, ведущие солисты, и, наконец, балерины и премьеры. То есть балерина — это не любая девочка в пачке, это только та артистка, что исполняет главные роли. (В позапрошлом веке, случалось, балерина в театре бывала одна; сейчас, в зависимости от масштаба театра и репертуара, бывает от трех до десяти). В России продвижение в карьере — дело закрытое: в какой-то момент начальство объявляет, что госпожа Иванова становится первой солисткой, и все! В Парижской опере — главном балетном театре мира — открытый конкурс и каждый может судить, насколько справедливо продвижение. (Только в ранг «этуали» — «звезда» там официальное звание — артист возводится после сверхудачного спектакля волей руководителя труппы). Всю эту иерархию юный артист видит ежедневно и встраивается в нее — ну и, конечно, старается пробежать карьерную лестницу побыстрее.

Повесть о двух городах

Академия русского балета в Петербурге (по-прежнему называемая всем балетным миром Вагановским училищем, в честь знаменитого педагога Агриппины Вагановой) — самая старая балетная школа в России. Она существует с 1738 года, со времен Анны Иоанновны (детей тогда учили прямо в Зимнем дворце). Московская государственная академия хореографии (также всем миром называемая МАХУ — со времен, когда она была еще училищем) возникла несколько позже — в 1773-м, как «Классы театрального танцевания». Петербургские и московские балетные всегда ревниво относились к школам и театрам друг друга — и сейчас продолжают пристально друг друга изучать. Петербуржцы считают, что москвички недостаточно выучены как классические танцовщицы (надо сказать «ну, разве это руки» — и вздохнуть; подразумевается, что руки двигаются недостаточно плавно), москвичи — что питерцам не хватает темперамента («они испанским танцам у эскимосов учатся, наверное»). Николай Цискаридзе — нынешний ректор петербургской Академии, выпускник московской школы (легендарного класса «изготовителя принцев» Петра Пестова), в Большом театре занимался с великими балеринами, переехавшими из Петербурга в Москву, — с Галиной Улановой и Мариной Семеновой и считает, что радикальных различий в школах нет, это все одна русская школа. Возможно, ему виднее — но год за годом Большой театр старается утаскивать из петербургской Академии лучших выпускниц (к досаде Мариинского театра); вот и в этом году, по слухам, лучшей девушке в выпуске сделано предложение, от которого она вряд ли сможет отказаться. Московскую выпускницу же за последние 30 лет лишь однажды позвали в Мариинку — но тогда Полина Семионова пренебрегла всеми нашими театрами и отправилась делать звездную карьеру в Германию. При этом каждому выпускнику московской и петербургской балетной школы с вероятностью 100 процентов удастся найти работу в Европе и в Штатах — качество по-прежнему гарантировано. Понятно, что отнюдь не все выпускники, не попавшие в главные театры страны, отправляются за границу — во-первых, многие мечтают о сугубо классическом репертуаре (а европейские компании, особенно маленькие, редко ставят классику), а во-вторых, многие до сих пор боятся краткосрочных контрактов. Но сама эта возможность уехать, если здесь не удается получить желаемое место, открывает молодым артистам мир — и работает против провинциальных театров, что в советские времена поддерживали уровень за счет отправляющихся туда столичных кадров. Кто-то из этих театров так горюет, что призывает запретить выезд за рубеж выпускникам, получившим образование за государственный счет; кто-то просто создает училища в своем городе.

пуанты - их нужно много

Вчера, сегодня, завтра

Если взглянуть на старинные записи, не всегда можно понять, чем же так восхищались современники выдающихся артистов прошлого: техника так прыгнула вперед, что давний балет кажется не слишком виртуозным и смешным. При всем уважении к Улановой — она остается в истории; лишь Плисецкая выпрыгивает из 40-х, прорывая время и приземляясь в настоящем. Ее танец, прямо скажем, не каждая сегодняшняя юная прима сможет повторить. Но собственно, это самое настоящее Плисецкая и сотворила, устроив техническую революцию, — как в Европе на сорок лет позже сотворила революцию французская прима Сильви Гиллем. «Вертикальными шпагатами» a-ля Сильви заболели все — и сейчас, если вы увидите, как чинная принцесса на сцене поднимает ноги к ушам, знайте: так выглядит XXI век в классическом балете. Правда, мода меняется — и сейчас в моде обращения к старинным спектаклям, реконструкции и стилизации, где постановщики стараются уговорить танцовщиц играть в балет XIX века, где можно было поднять ножку на 45 градусов — и тем отправить в обморок самых впечатлительных джентльменов в зале. Но «аутентичные» сражения и, наоборот, сражения за сверхтехнологичный авангардистский балет идут в театрах; школы же должны просто учить детей, готовя их ко всему — к конкуренции, к успехам, переживанию провалов, честной службе в последнем ряду кордебалета и художественным прорывам, что вдруг сотворяют новенькие хореографы. Они и готовят. В июне выпустили. В июне набрали. Отважным младенцам и молодым артистам — успехов.

Анна Гордеева Lenta.ru

Сомнения в области балета

Результаты конкурса вызвали вопросы у критиков

Всероссийский конкурс молодых исполнителей «Русский балет» прошел в Большом театре всего во второй раз. Задуманный супругой нынешнего премьера российского правительства Светланой Медведевой ещё два года назад, впервые он был осуществлен тогда же при поддержке Министерства культуры и Фонда социально-культурных инициатив.

фото с Всероссийского конкурса молодых исполнителей «Русский балет» в Большом театре
Фото: Павел Рычков

В первых рядах рядом с гендиректором Большого Владимиром Уриным — курирующая культуру вице-премьер Ольга Голодец. Что же касается самого конкурса, то он проводился между учащимися и недавними выпускниками хореографических училищ со всей страны. Отборочный, первый тур был закрытым: каждое образовательное учреждение, подавшее заявку на участие в конкурсе, и определяло участников второго этапа. В этот раз на сцене Большого театра предстало 27 учащихся — студентов выпускных курсов и прошлогодних выпускников из 13 балетных школ России (помимо московских и питерских это хореографические училища из Перми, Новосибирска, Саратова, Красноярска, Казани, Краснодара, а также бурятские, башкирские и якутские колледжи).

Проблемы у участников (в том числе и у большинства лауреатов) были те же, что и всегда бывают на конкурсных выступлениях такого рода: не только неодушевленное, слишком школярское исполнение, отсутствие чувства стиля и немузыкальность, но зачастую и отсутствие танца как такового: под видом танца многие конкурсанты выдавали напоминающий гимнастику набор виртуозных элементов и трюков.

фото с Всероссийского конкурса молодых исполнителей «Русский балет» в Большом театре
Фото: Павел Рычков

Что имеем в итоге? Почти все призеры — за редким исключением — представители Московской государственной академии хореографии и Академии русского балета им. Вагановой. И если с присуждением Гран-при (Алексей Путинцев) и «золота» (Дэвид Мотта Соарес и Марфа Сидоренко) москвичам можно было бы и согласиться, то «серебро» и «бронза» доставшиеся представителям вагановской академии (Алена Ледях, Иннокентий Юлдашев) по меньшей мере вызывают вопросы. И чудом в число победителей пробились прыгучий выпускник Новосибирского хореографического колледжа Никита Мальцев («серебро»), выделившийся из числа участников отменно исполненной вариацией Филиппа из балета «Пламя Парижа», и длинноногая и длиннорукая студентка III курса хореографического училища имени Лавровского Анастасия Захарова («бронза»).

Вне всяких сомнений, московская и питерская балетные академии являются лучшими не только в России, но и во всем мире. Однако можно не сомневаться и в том, что будь состав жюри под председательством Юрия Григоровича несколько иным и в него не входили бы руководители соревнующихся балетных академий или училищ (понятно, всей душой радеющих за вверенные им учебные заведения), то результаты конкурса могли бы выглядеть несколько по-другому. Так, в число лауреатов мог бы запросто попасть представитель московского училища при театре танца «Гжель» Алексей Зуев вместе со своей партнершей (в конкурсе не участвовала) Ниной Колосковой, виртуозно и стилистически точно исполнивший незатасканное на балетной сцене «Тирольское па-де-де» датского классика Августа Бурнонвиля из оперы «Вильгельм Телль». Или серебряный медалист смотра-конкурса балетных училищ «Гран-при Михайловского театра» (а кроме того, других престижных балетных состязаний), обладатель удлиненных линий Юрий Кудрявцев из Красноярска. Уж на что на что, а на «бронзу», в результате отданную вагановской академии (училищам за победителей полагалось: за «бронзу» — 100 тыс., за «серебро» — 150 тыс., за «золото» — 200 тыс., за Гран-при — 300 тыс. рублей), претендовать они точно могли.

фото с Всероссийского конкурса молодых исполнителей «Русский балет» в Большом театре
Фото: Павел Рычков

Вообще же вопрос с жюри на подобного рода состязаниях нужно решать кардинально. Либо совсем не включать сюда представителей учебных заведений, участвующих в конкурсе, либо лишать их права голоса при оценке своих подопечных. В противном случае подавляющее большинство участников будет находиться в заведомо неравных условиях (особенно в невыгодном положении находятся периферийные учебные заведения), а непосредственно перед началом соревнований (как в этот раз) в кулуарах будут уверенно называть имена будущих победителей.

Автор: Павел Ященков Источник: www.mk.ru

История любви: Иван Васильев и Мария Виноградова

Иван Васильев Мария Виноградова

Нормальные мужчины сейчас так не делают. Не выстилают пол от входной двери до гостиной лепестками роз и не надувают шарики, чтобы с максимальной пышностью обставить момент вручения кольца Graff. Но Иван Васильев не претендует на роль нормального. Он претендует на роль принца. И из Большого в Михайловский два года назад он ушел в том числе и потому, что ему давали героические роли, а хотелось быть Зигфридом, Альбертом, Дезире. В Большом он, скорее всего, будет танцевать «Ивана Грозного» — царя, но не принца, зато собственную жизнь обустраивает на свой вкус.

Лепестки — слишком театрально? Только не для Ивана. Друг Васильева, ювелир Петр Аксенов, в своей фирменной московско-усадебной манере сообщая о том, что танцор намерен «падать на колено», выдерживает театральную паузу. Петр в Москве знает все и про всех, но в разговоре со мной играет в партизана. Напрасно – Иван к тому моменту на колено уже упал, и Мария летом выйдет за него замуж. Однако рано делать иронические выводы о наивных влюбленных. Ваня и Маша — не дети и не позеры. Они принципиально не такие, как все. Особенно Иван. Или Маша. Не знаю, кто больше. Наверное, все-таки Иван.

«Какой он человек? Лучший. Мой, — Мария говорит о любви самыми простыми словами, без популярного в рублевских женских гостиных психоанализа. И сглазить не боится: она вообще не робкая. — Не в том смысле, что он моя собственность. Он мой человек. Мне с ним удобно. Больше всего на свете, после меня, конечно, он любит докторскую колбасу — это его страсть. Ваня сделал предложение с шариками и лепестками — это его выбор, и он мне не показался смешным». — «Сколько каратов в камне?» — «Я не понимаю».

балерина Мария Виноградова

Зато безумие поступка если не понял, то по достоинству оценил продюсер Ивана (а также не посторонний человек для Дианы Вишневой, Натальи Осиповой, Полины Семионовой, а с недавних пор и Роберто Болле, звезды Ла Скала и лица Dolce&Gabbana) Сергей Данилян, Дягилев нашего времени. Для справки: кольцо Graff из розового золота с белым бриллиантом посередине и розовыми по периметру стоило пятьдесят тысяч долларов. «Мне тяжело дать оценку этому жесту. Ваня попросил: «Отвезите меня туда, где вы купили кольцо своей супруге». Но я купил его Гае к тридцати­летию нашей семейной жизни и только сейчас смог его себе по­зволить. А Ваня решил сделать такой подарок в свои двадцать пять. Я понимаю, что у него сейчас есть средства и он может их потратить. А с другой стороны, завтра у него может вообще ничего не быть. Не дай бог травма, не дай бог пенсия. У Ивана очень высокие гонорары. Двенадцати спектаклей «Соло для двоих» и двена­дцати спектаклей нью-йоркского тура Михайловского теат­ра ему хватило, чтобы выкупить квартиру в Питере».

Данилян говорит, что балетные девочки крепкие: если стукнут, мало не покажется. Но Маша эфемерна, у нее невероятно тонкие руки, которыми она точно не собирается своего Ивана бить. У нее татуировка на правой стопе возле пальцев (не кривых, не перело­манных и не стертых в кровь пуантами, что бы ни говорили те, кто ни одной балерины без одежды вблизи не видел) — «турецкие огурцы», как на тканях Etro. И русалочьи глаза — голубые с темным ободком, и это не контактные линзы. А Иван… Пока команда Tatler переодевает Машу для следующего кадра в номере гостиницы «Украина», Иван засыпает в кресле, как Штирлиц, — в момент. Он в одних джинсах, и невозможно не смотреть на его торс. Докладываю — это равнобедренный треугольник из идеально отполированной кожи. Смот­реть на чужого жениха как на произведение искусства можно, не возбраняется. Можно даже оправдывать свое сердцебиение и головокружение синдромом Стендаля — это когда произведение искусства так сильно на тебя воздействует, что начинаются галлюцинации. А можно и не оправдывать — в конце концов, искусство балета принадлежит народу, и любоваться можно сколько угодно.

Иван Васильев Мария Виноградова

«Из него счастье прет просто, — говорит строгий Данилян по­сле того, как подробнейшим образом аргументирует свою ярость по поводу Ваниной декабрь­ской травмы: для танцовщика надрыв крестообразной связки колена и, как следствие, отмененные выступления — это не по­вод пожалеть больную ножку, а свидетельство неорганизован­ности, безответственного отношения к своему телу. С этим не спорит даже влюбленная Маша. — Они с ней как два цветка. Хорошо политых с утра. И расцветших».

Их роман выглядит как первая любовь — но нет, она не  первая. Мария без лишнего шума была замужем за Александром Савицким, владельцем компании «Трехмер», делающей компьютерную графику для рекламы, кино и телевидения. А у Ивана история была громкая — роман с балериной Натальей Осиповой. Когда-то их свел Алексей Ратманский, двигая вместе и вверх в Большом. С Наташей они уехали из Москвы в Петербург к Владимиру Кехману. С ней же до сих пор танцуют разрывающее сердце «Соло для двоих». Но Наталья хотела в Лондон, это сильно осложняло отношения и в итоге их прекратило. Скорее, по ее инициативе — о личной жизни такие вещи трудно говорить определенно. Сейчас Осипова — прима лондонского The Royal Ballet в Ковент-Гарден, у нее другая жизнь. Но когда в Москве в декабре на юбилейном вечере Даниляна «Ардани 25» Васильев не смог танцевать из-за травмы, Наталья в «Соло» отказалась выходить на сцену с другим партнером: этот танец ставился для них с Иваном, и по-другому она его себе не представляет.  Васильев говорит, что Маша и Наташа знакомы и хорошо общаются. Маша не спорит.

Иван Васильев Мария Виноградова

Жених и невеста не могут друг от друга оторваться, держатся за руки и целуются прилюдно — то ли получают удовольствие от того, что другие смотрят, то ли им просто все равно. Иван вообще не слишком беспокоится о том, кто что про него скажет. Его даже не тревожит тот факт, что на белом свете существует Николай Цискаридзе. «Я не в ссоре с ним, это все враки. Мы ­недавно в Михайловском танцевали «Тщетную предосторожность» вместе, он был вдовой Симоной, я Каленом. У нас замечательные отноше­ния.

Это же театр — тут слухов больше, чем событий. Один скажет:  «Представляешь, у него все волосы выпали». А другой добавит: «Да, все выпали, и растут теперь зеленые». Скучно ведь просто идти смотреть спектакль, надо, чтобы скандалы, интриги, рас­следования». Ну, на совсем пустом месте зеленые волосы не растут, тем более что Николай Максимович — человек ироничный. Ходит такая байка, что, когда Ваня с Машей в Большом танцевали вместе (он — Спартака, она — Фригию, что, кстати, и стало началом их романа), Цискаридзе не отказал себе в удовольствии спросить Васильева, мальчика из поселка Тавричанка Надеждинского района Приморского края: «А ты читал «Спартака»?» Мальчик ему в ответ: «Зачем мне читать «Спартака», я смотрел фильм «Гладиатор». Иван этого диалога не помнит, но даже если бы он на самом деле имел место, то унижение, которое он испытал от старшего товарища, прошло бесследно и безболезненно. Спартак растет с бешеной скоростью, впитывает информацию как губка, увлекся оперой. Первое свидание, на которое он пригласил Машу, было все в том же Большом, но на опере — «Дона Карлоса» смотрели, сидя в третьем ряду. Она была в длинном платье-бандаже Rick Owens, туфлях Prada и с сумкой Chanel. Как сейчас помнит.

Иван Васильев Мария Виноградова

Иван потрясающий танцовщик: он прыгает до небес, приземляется на землю как кошка. Некоторые говорят, что он слишком корпулентен для принца Дезире в «Спящей красавице», что в Минском хореографическом училище его в первую очередь натаскивали на трюки, но зато у него харизма такая, что партер и кресла — все блестит. Когда он танцевал «Баядерку» в Нью-Йорке, газеты писали, что тестостерон на сцене выделяется в таком количестве, что его хватает даже на тех, кто в зале. В первом эпизоде он после охоты, на которой убили тигра, и ты действительно веришь, что тигр был убит. Но у Ивана Васильева, заслуженного, между прочим, артиста Российской Федерации, есть грех — называется Sony PlayStation. Игровых приставок в его жизни много: «В Питере стоит одна. И в Нью-Йорке лежит. И в Милане. В Москве тоже есть, но она у мамы осталась. И у брата моего в гримерке миманса есть, я к нему прихожу, и мы играем в Call of Duty. Редко, когда время есть. В Большом вообще есть приставки, ребята пользуются. С Сарафановым (Леонид Сарафанов — премьер Михайловского теат­ра. — Прим. Tatler) мы играли на них в футбол. Но есть игры лучше футбола — если часик помочить компьютерных дя­дек, потом не хочется никого убивать».

На нашей съемке он в перерывах не только спал — чаще хватал телефон и играл в «Битву замков», надеясь, что ему выпадет быть супергероем Росомахой. Из московского гнезда на «Маяков­ской» Маша приставку выселила и вообще, похоже, намерена не­навяз­чиво вести молодого человека дорогой добра. Она ему готовит, он боготворит ее суп том-ям. После открытия Олимпиады в Сочи Ваня мгновен­но засобирался домой, потому что Маша прислала ему на WhatsApp фотографию котлет с гречкой, но его такси развернули: президент Путин пригласил звезд церемонии к себе — праздновать.

Иван Васильев Мария Виноградова

Как только Иван залечит ногу, за ним придется пристально следить. Записываем: в планах у него «Лебединое озеро» в Лондоне, «Утраченные иллюзии» и «Спартак» в Большом, «Майерлинг» в Станиславского, «Дон Кихот» и «Тщетная предосторожность» в Михайловском. И гастроли с Большим в Бразилии. И проект «Соло для двоих» в России и Нью-Йорке. К этому надо добавить еще одно обстоятельство — Иван Васильев и Мария Виноградова теперь просто обязаны стать роскошным украшением светской жизни двух столиц. Иван не боится общества, на открытии прошлого весеннего сезона в American Ballet Theatre (главный смотр балетных богатых и знаменитых) он был великолепен и не нуждался в представлении — его и так все знают. Но в Москве они с Машей едят в «Цветении сакуры» рядом с домом и «Рыбном базаре» на Патриарших, в Питере — в «Тархуне» и «Рибае». В «Угольке» их однажды обидела хостес, и больше они туда не ходят.

Мария тянется к свету — она уже знает, какую роль в нем играют кутюрные платья и бриллиантовые диадемы, но Иван тянет ее домой — там Apple TV, чтобы смотреть кино в постели, и ароматические свечки, которые он привез из парфюмерной лавочки напротив Ла Скала. Он их зажигает, когда готовит Ма­ше ванну. Хочет ребенка. И домик у моря — в идеале на острове около Позитано, который когда-то принадлежал Нурееву. Пишет стихи. В нем вообще есть что-то есенинское — немного странный имидж для современного светского льва, но он не про имидж. Он, никого не слушая, упорно стремится жить так, как ему нравится, и с той, кого любит.

Источник: Tatler Фото: Данил Головкин Текст: Ольга Зарецкая